Неразбериха, возникшая в наших рядах из-за грязевого вала и последовавшего энергетического шторма, сменились на целенаправленное и неуклонное выдавливание тварей обратно. Маги теснили их всеми возможными способами, уничтожая, отбивая атаки и магическими воздушными волнами отбрасывая назад. Вокруг плетельщиц образовалось безопасное пространство, в котором мы делали свое дело. Сюда нас пришло девять. К сожалению, по разным причинам осталось семеро.
Семеро девушек с сияющими глазами, отрешившись от всего, плели и плели, создавая крюки, соединяя все разодранные в клочья энергетические лоскуты в единое целое. Закрывая проход в наш мир, запечатывая.
От изнеможения пот тек по вискам, спине и груди. Вскоре Ола свалилась без сознания – полностью исчерпала себя, плела до последнего. Идрис вовремя перехватила ее плетение, свела со своим, не дала распуститься большому участку заплатки. И во мне билась тревога от понимания: не выдержу долго.
Вероятно, я была на последнем дыхании, когда на мои плечи легли тяжелые ладони. Вокруг меня сомкнулись те самые крылья, что уже не раз спасали сегодня. Обнимали и успокаивали, придавали сил. А дальше… в меня буквально хлынула энергия, восполняя резервы и восстанавливая магические каналы! Магия Грея унимала жжение на кончиках пальцев, где, казалось, уже не осталось живого места.
Я испугалась, что высушу своего крылатого спасителя:
– Хватит. Я боюсь вас убить.
– Бери сколько нужно, Ника, – бархатом по коже виска прошелся его приглушенный голос. – Я восполняю свой резерв, как показывал вам во время практики, за счет эманаций темной стороны.
И я благодарно принимала его помощь. Можно сказать, жадно глотала, как путник в пустыне, который уже несколько дней мечтал напиться воды. И плела… плела…
Этот самый страшный, самый длинный день в моей жизни закончился нескоро. Но мы справились.
Катерина сосредоточенно и тщательно обрабатывала раны Оллера.
Нила спала рядом с Эраном.
Я сидела возле напарников, обняв колени руками, мерно раскачиваясь в каком-то странном оцепенении. Наверное, никак не могла поверить, что все закончилось, что мы живы. Что прореха закрыта, монстры повержены и мир спасен. Вроде бы…
Неподалеку, задрав голову, стояла Анжеика. Смотрела на громадное полотно заплатки, что мы сплели. Гораздо больше прежней, толще, с надежными «крючками», соединившими и удерживавшими края разрыва. В этот раз Идрис решила иссушить нас всех, но укрепить это место до нерушимой основательности.
Грязная с ног до головы, в сырых лохмотьях, оставшихся от новенькой формы, я не имела сил даже на крохотное бытовое заклинание, чтобы очиститься. И покорно смотрела, как старшие совместными усилиями с кадетами сносят пострадавших в одно место, готовят к отправке в госпиталь в Дарате. Наконец забрали Эрана – непривычно неподвижного, тоже грязного и словно мертвого. Вывести его из этого странного состояния каменного изваяния способны только в Госпитале Милосердия.
Я с трудом поднялась, проводила его взглядом и содрогнулась. Мне было до боли жаль напарника. Ведь Эран стремился стать победителем везде и всегда просто для того, чтобы его заметил собственный отец. Страшно представить, что он испытает, когда придет в себя и поймет, что случилось. Что он не стал тем защитником, каким обещал быть.
– Он справится, – прозвучало надо мной, следом меня вновь окутали крылья.
Простой знак поддержки с его стороны. И столько всего для меня! Я замерла, стараясь даже не шелохнуться, чтобы Грей не решил, будто хочу отстраниться от него. Пусть хоть секундочку, хотя бы мгновение, но я смогу насладиться его теплыми объятиями, надежными руками и чудесными крыльями. Окунулась с головой в свою любовь к этому мужчине. Пока меня не вырвала из его рук жестокая реальность, где он принадлежит другой.
Какое-то время мы помолчали, а потом я спросила:
– Вы правда считаете, что Эран примет… Корпус Последних? Сможет простить себя за случившееся?
Мне показалось, будто Грей Лерио коснулся подбородком моей макушки. Или захотелось так думать? Затем я услышала задумчивый ответ:
– Он никогда не будет проигравшим, в этом я абсолютно уверен. Значит, вновь постарается стать первым, просто в другом месте и в ином качестве.
Уверенность куратора, уважение и никакого пренебрежения помогли мне выдохнуть с облегчением. Я решилась обернуться к нему. Мучительно хотелось посмотреть в его глаза, заглянуть в знакомое до каждой черточки лицо. И я не стала противиться. Сегодня не могла.