Спрашивала, что называется, «в пространство». В самом деле, как угадать кто из присутствующих знает ответ на этот вопрос?
- Потому что всё, касающееся добрососедских отношений внутри земель Государя - ответственность Государыни. Если бы клятву принимал работник Посольского Приказа - то и клялись бы Государю, - как-то буднично объяснил Орей.
- То есть... я - уже Государыня?
Эта мысль никак не желала укладываться у меня в голове.
- Получается, что да, - пожал плечами Наставник Крут.
- Уже...
И тут стало ясно чем же так помешала я и нынешнему Государю, и сыну его - Боримиру Быковичу... или всё же правильнее будет называть его Боримиром Радковичем? А, главное, стало понятно почему амулет Боримира показал мне кусок разговора, где явно обсуждали мою маму - они тогда как-то узнали, что именно я стану Государыней!
И, значит, это был не несчастный случай, как всё это время я себя убеждала. Нас хотели убить...
От размышлений немного отвлёк буквально животный вой, разрывавший уши в относительно небольшой комнате. Странно, это под окном так воют?
***
- Да сделай же что-нибудь! - в отчаянии рявкнул Орей.
- Сам сделай! - с теми же интонациями ругнулся Наставник Крут.
Мужчин выводило из себя понимание, что сделать они сейчас ничего не могут: тут нужны были не сила и смекалка, а лекарь и травы. Или волхвица какая-нибудь - их тоже учили врачевать и успокаивать буйных.
Вадим тем временем стоял и, стараясь не навредить, отбивался от Костяники - загораживал проход к двери.
- Ольх, быстрее! - сквозь зубы прошипел парень, когда девушка особенно чувствительно попала ему в солнечное сплетение.
Ольх не ответил. Он стоял у самой дальней от входа стены, положив ладонь на штукатурку, и беззвучно шевелил губами. Орей подошел к нему поближе и увидел, как у бывшего стражника крупными каплями со лба стекает пот. Рубаха на спине пошла мокрыми пятнами - что бы ни делал Ольх, это давалось ему с огромным трудом.
- Х-хы... - вместо того, чтобы понемногу уставать, Костяника только ускоряла и ускоряла свои движения, и, сделав обманный удар, довольно чувствительно приложила Вадима.
- А-а-а-а-а!
Практически в тот же момент над дверью почти у потолка раскрылась довольно большая дыра. Из неё, как с горки, выкатывалась кричащая Дана.
- ААААААА!!!
Столичный сыскарь сориентировался первым и ловко подхватил падающую девушку на руки.
- Н-ну и ну! - дознаватель Крут одной рукой держался за сердце, второй - за край стола. - Час от часу не легче...
Он медленно и аккуратно согнул ноги в коленях, потом - и вовсе сел на пол, привалившись к ножке стола.
- Вадим, дальше сам, - четко сказал бывший стражник, едва не промахиваясь мимо стоявшего неподалёку табурета.
Орей успел отследить, что усевшийся Ольх практически лёг на заваленный бумагами стол и отрубился. Парень был бледен, но без характерных пятен на коже и дышал ровно, так что сыскарь решил оказывать ему помощь в порядке очереди. Проще всего казалось привести в себя свежеприбывшую - тем более, что она могла знать как успокаивать главную проблему.
Сильно встряхнув за плечи всё еще визжащую девушку, Орей грозно рявкнул:
- Имя и работа!
- Д-дана, - она удивилась, но ответила. - Жрица...
- Тогда вот ей, - сыскарь развернул девушку лицом к уже весьма потрёпанному Вадиму и всё ещё дерущейся Костянике, - нужна помощь. Успокой её как-нибудь.
Дана подошла и с повелительным «Спи!» коснулась спины Костяники. И девушка сразу обмякла и начала падать - Вадим еле успел её подхватить и жестко впечатался спиной в дверь с двойным весом. Сел, опираясь спиной в створку и устроив тихо сопящую Государыню на коленях.
- Спасибо, ты вовремя, - Вадим слабо улыбнулся Дане. - Она почти добралась до двери...
- Посмотри, пожалуйста, оставшихся. Парень, кажется, сильно выложился, - Орей попытался вернуть контроль над ситуацией в свои руки.
Глава 4, страшная.
- Ани, беги!
В ушах стоял последний мамин крик. Я бежала не разбирая дороги, давно уже перестав различать исхоженный вдоль и поперёк лес.
Дыхание вырывалось с хрипами, как у долго бежавшей лошади.
«Предки, спасите!» - я повторяла это мысленно без остановки, уже не отвлекаясь на смысл - из целей оставалась только одна - БЕГИ! - и я бежала.
В какой-то момент я споткнулась о корень и кубарем влетела в ручей. Заворожено проследила за пушинкой, уносимой мимо меня течением, потом судорожно выдохнула - двигаться не хотелось - и, так и не вставая с четверенек, поползла вверх по течению. Через пару-тройку шагов встала - и, прихрамывая, пошла.
Солнце садилось - различать дно ручья сначала становилось просто тяжелее, потом совсем тяжело. Потом я посмотрела вправо и не смогла сообразить по овражку всё еще я бреду или уже выбралась на ровную местность. Тогда я вылезла из ручья - на левую сторону.