Жаль, что сочинять небылицы – это не ко мне. Пришлось сделать вид, что больше и не предполагала говорить.
- И кто ж мой зять? Стражник, поди?
Батюшкины слова прямо-таки сочились злобой и ядом, но больше не причиняли мне вреда. Я даже сама удивилась разлившемуся внутри меня спокойствию.
- Чуток посановитей простого стражника, насколько помню, - я пожала плечами, подчёркивая безразличие к чину выдуманного «зятя» - то ли Государь, то ли Басилевс… Я не приглядывалась.
Батюшка подавился следующей фразой.
- Душой кривить вздумала?! – шаг – и...
В голове зазвенело, щёку перестала чувствовать. Верный признак того, что завтра там будет синяк.
"Да что у тебя там происходит?!" - от мыслей Мстислава веяло яростью. - "Где братья? Куда смотрят?!"
- Чтобы! Я! Больше! Такого! Не слышал!
Каждое слово сопровождалось широким, размашистым ударом руки. Я сжалась в комочек, пытаясь руками закрыть лицо. Помогало мало.
- Ты, кошка подзаборная!
Я только старалась увернуться, не пытаясь защитиься или позвать на помощь: какая могла быть помощь в деле воспитания нерадивой дочери? Просить подержать, пока батюшка за розгами потянется?
- Удумала чего!
Слёзы таки брызнули из глаз: батюшка резко дёрнул за косу, намотав её на кулак. Всё же больно, когда тебя пытаются поднять за твои же волосы...
- Ты никогда больше не уйдёшь из дома без разрешения! Повтори!
- Нет! - мой голос, против моего желания, звучал тонко. Жалобно. Как у кутёнка какого-нибудь.
Батюшка ещё раз резко дёрнул рукой, буквально протащив меня по полу. Я вслипнула - пока я была толще, меня так запросто не таскали...
- Никогда! Из дома ни ногой! Поняла?
Я сцепила зубы, пытаясь успокоить дыхание. Я знала: мучить того, кто не показывает своей боли - тяжело. Батюшка у меня не злыдень какой, чтобы ему нравилось так издеваться над человеком. Есть шанс...
- Я сказал: повтори!
Ну и голос у него - прямо медведь рычит... Не думать о страхе! Думать о дыхании!
Ай!
Я еле успела выставить руки перед собой - отец решил ткнуть меня носом в пол. Дубовым половицам ничего не будет, в отличие от моего носа...
- Повторяй, шалава! - каждое слово сопровождалось рывком: то лицом в доски, то затылком вперёд, не позволяя найти устойчивое положение или сгруппироваться. - Нельзя! Убегать! Из дома!
"Растопчу!" - кажется, это была мысль Тиса, но мне было уже не до того. Больше не было ни взрослой Государыни, ни храброй Басилиссы. Было лишь одно желание: забраться куда-нибудь подальше, в мааленьку норку, чтобы никто оттуда не смог достать...
- Нельзя!..
Выставленные руки не помогли, в голове ещё раз как колокол зашумел, тело стало ватным. Кажется, в кабинете потемнело, но мне было уже не до этого...
Эпилог
Мстислав бесдумно смотрел на остывающий пепел. Мелкий дождик, похожий на водяную взвесь в воздухе, ещё пока не мог намочить его.
- Я виноват? - не поворачиваясь, вслух спросил он.
Чуть в стороне от него сидел волк. Он тоже молчал.
- Я могу с ней поговорить? Она же уже у тебя должна быть!
Волк вздохнул.