Я в свою очередь осмотрел стражников. Приехавшие относились к простым исполнителям, офицеров здесь не было.
«Но с ними явно должен быть старший, — отметил я. — Наверное, уже говорит с Винтерсом».
Я отправился в сад, к месту преступления, в надежде услышать что-нибудь интересное. И правда услышал, но совсем не то, что ожидал. Повышенные тона явно указывали на то, что разговор отнюдь не дружественный.
— Господин государственный маг, — жестко высказывал кто-то. — Все же потрудитесь объяснить, что вы делали здесь без официального заказа-наряда?
Голос был женский, но не женственный. Хлесткий, словно плеть, он, казалось, давил и гнул собеседника. Впрочем, Винтерс также был не из робкого десятка.
— Погибший глава семьи — мой знакомый, — произнес он. — Нет никакого запрета для мага оказывать услуги людям из круга общения.
— Не спорю, вы могли оказать своему приятелю помощь в личном деле, — вновь ответила незнакомая женщина. — Но участие в нем третьих лиц, таких, как деревенские жители, обязывало вас оформить это документально! Но вы проявили своеволие.
— А что бы это изменило? — спросил Винтерс, похоже начавший выходить из себя. — Монстр появился не по моей воле.
Судя по тону, мой наставник уже начинал закипать.
— Ситуация в селе была бы под наблюдением службы специальных исполнителей! — также повысила голос женщина. — И если бы вы потрудились оформить все законно, мы бы известили вас о запрете на ЛЮБОЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВО!
Последние слова она уже прошипела, словно змея. Я же, услышав фразу, буквально встал в стойку. Еще несколько минут назад я задавался вопросом, кто мог повлиять на селянина, превратив его в пораженного Злобой человека. И вот я узнаю о некой правительственной службе, которая «наблюдала» за этим. Это было чертовски подозрительно.
Чуть выглянув из-за живой изгороди, я осмотрелся. Винтерс стоял рядом с опалиной, где погибли аристократ и его убийца. Напротив него в паре метров стояла женщина, одетая в мужской костюм.
Я пригляделся к незнакомке. Выглядела она под стать своему голосу — высокая, с худой и угловатой фигурой. От всего её существа веяло какой-то резкостью и жесткостью. Неприятное костистое лицо и бесцветные волосы альбиноса дополняли эту картину, создавая образ человека, с которым ни за что не захочешь иметь дело.
— Вы порете чушь, — произнес Винтерс. — Нет закона, запрещающего магу вмешиваться при обнаружении опасных магических существ. Может, еще превышение самообороны мне припишете за уничтожение твари из аномалии?
Наставник стоял, сложив руки на груди. Судя по лицу, разговор с этой женщиной был последним, чем бы он хотел сейчас заниматься.
— Встретившись с пораженным человеком, вы, как не имеющий специализации целителя, должны были известить компетентных специалистов, — ответила женщина. — И уж точно не превращать объект в кучку пепла.
Я мысленно попросил у наставника прощения. Ведь именно это он и хотел сделать, но мое вмешательство кардинально изменило ход событий.
В это время Винтерс, кажется, совсем обозлился от несговорчивости неизвестной.
— И черт возьми, что я, по-вашему, должен был сделать в ситуации, когда неизвестная тварь пыталась меня распотрошить? Показать ей свод правил? — Винтерс фыркнул. — Как государственный маг я как раз обладаю исключительным правом принимать решения в подобных ситуациях.
Он сделал такое выражение лица, будто работает с кем-то второсортным. Внезапно это вызвало яркую реакцию на безэмоциональном, как у рыбы, лице женщины.
— Принимать решения? — произнесла она и усмехнулась. — Вы, маги, просто неэффективно пожираете государственные ресурсы. Хорошо, что ваше время уходит в прошлое.
Но Винтерс, кажется, начал терять интерес к разговору и на конфликт не пошел. Только бросил небрежно:
— Это мы еще посмотрим.
— По поводу инцидента, — добавила тем временем женщина. — Распишитесь о неразглашении.
— С чего это? — возмутился Винтерс. — Подобная угроза должна как можно быстрее быть рассмотренной коллегией магов…
Однако заправским жестом фокусника женщина будто из ниоткуда выдернула лист бумаги и сунула его под нос моему наставнику. Даже со стороны я увидел, что документ блестит от защитных знаков, нанесенных золотистой краской.
— Эта информация относится к государственной тайне, — произнесла женщина. — Вы как человек служивый не обмолвитесь об этом ни единой живой душе.