Я кивнул, согласный с тезисом.
— Но так как лупятся мелкие, я решил не устраивать тягомотину, — развел руками Винтерс. — Кто же знал, что ушлая девчонка уже такая хитрюжка.
Я думал, на этом все, но Винтерс отметил еще один момент.
— Также я не стал поднимать шум, хоть и заметил применение Струны, — добавил он и пояснил. — Хотел дать стимул твоим однокашникам. Чтобы видели, что можно бороться с сильным.
Такую мотивацию я осуждать не стал.
— Однако ты здорово меня удивил. Так среагировать… — Винтерс присел за свой стол, разглядывая меня, будто увидел что-то новое. — Я бы подумал, что тебя кто-то плотно учит, если бы ты не был мелким шкетом.
Мне на это оставалось лишь пожать плечами, удерживая непонимающее выражение лица. Благо, Винтерс быстро отпустил опасную мысль.
— Ладно, теперь по поводу Струн, — сказал он.
Официально Струны считались великим даром, полученным по праву самыми древними и могущественными аристократическими семьями. По факту это были скорее мутации у части людей, кто подвергся самому сильному воздействию на протяжении поколений.
По мере жизни у аномалий аристократы столкнулись с серьезным ухудшением здоровья от поколения к поколению. Наследники рождались хилыми, с врожденными пороками. Однако вместе с этим росла и сила дара и даже появились некие Струны, как новый виток силы.
— Сейчас, когда все опасаются жить у аномалий, сила Струн слабеет, — произнес Винтерс.
— А что дает Струна у семьи Фиделии? — спросил я.
— Она называется «интуитивное плетение», — произнес он. — Маг может заучить плетение до подсознательной способности применять его.
— И в случае необходимости он может применить его, даже будучи сбитым с толку, — подхватил я.
Винтерс кивнул.
— Известна история позапрошлого главы семьи Шекл, — сказал он. — Будучи без сознания, он интуитивно применил плетение щита, и оно спасло ему жизнь.
— Ого, — я широко открыл глаза.
— Но это было во времена расцвета, — добавил наставник. — Сейчас та же Фиделия, думаю, сможет таким образом применить лишь одно максимально простенькое плетение. И уж точно не в бессознательном состоянии.
— Мелочь, а все равно полезная, — кивнул я.
— Верно, — кивнул Винтерс. — Как видишь, штука неплохая, но какого-то кардинального усиления она не даст. Струны деградировали, как и их хозяева, в плане магии, отдалившись от аномалий.
Его объяснение вызвало у меня какие-то смутные догадки. Поворочав воспоминания в голове, я нашел кое-что любопытное.
— Я знаю женщину по имени Телдра, — произнес я. — Она меня готовила к тому дурацкому балу.
Когда я общался с ней, то ощущал какое-то странное воздействие. Но подумал, что мне кажется. У нее тоже есть Струна?
— Ты весьма наблюдателен, — хмыкнул Винтерс. — Телдра Овинчи родилась в старом роду без дара к магии. Но при этом единственная осталась с Родовой струной.
— И что дает ее Родовая струна? — спросил я.
— Какая-то странная фигня с убеждением, которая воздействует на мозги, — произнес Винтерс. — В свое время, когда информация об этом всплыла, маги так испугались, что ее род зачистили под ноль. Выжила только Телдра, и то потому, что не имеет дара.
«Вот это информация, — отметил я. — Подумать только».
— По поводу самой темы Струн, — добавил Винтерс. — Не вздумай поднимать ее где-то в обществе, иначе нарвешься на проблемы. Если что, спрашивай меня.
— Спасибо за информацию, наставник, — поблагодарил я. — Это действительно очень важные знания.
— Еще какие-то вопросы? — спросил он.
— Ах да, — кивнул я. — По поводу доступа к аномальному излучению…
Винтерс поморщился, будто съел лимон.
— Тут, Виктор, извини, но я нарвался на непреодолимое желание Коннорс беречь тебя. И кстати, кое в чем я с ней согласен, — произнес он. — Недавно ты пережил неясное воздействие на свой источник в ходе… инцидента. Возможно, это еще дает осложнение на организм и психику. Так что побереги себя…
Из кабинета учителя я вышел ещё через час. Винтерс довольно подробно опросил меня по прочитанной литературе и ответил на мои вопросы. Обладая солидным теоретическим багажом, я прекрасно мог разобраться в материале и сам, но все же надо было создавать вид юного «почемучки», иначе это вызвало бы подозрения.
Сейчас я, получив новую порцию тетрадей и учебников, направлялся к себе. Мысли мои были заняты совершенно новой темой, легшей еще одной частичкой в мозаику знаний о мире.
«В моем прежнем мире точно не было такого, — отметил я. — Но там и аномалий не было».