Пока нашей задачей являлось то, чтобы выяснить взгляд св. Иоанна Златоуста на всеобщность долга милостыни. Но одновременно нам пришлось излагать взгляды св. отца и на свойства истинно христианской милостыни, это те именно великие и характерные черты христианской милостыни, по которым, во-первых, величина ее не зависит от количества, но определяется отношением к величине имущества и настроению благотворителя; и, во-вторых, что милостыня должна совершаться без исследования и переборчивости, но нужно подавать ради Христа каждому просящему. Эти именно стороны в христианской милостыне оттенены св. Иоанном с наибольшей полнотой и выразительностью. Теперь нам следует лишь дополнить изложение учения св. отца о свойствах милостыни. Что касается, прежде всего, количественной стороны в учении о нравственной ценности милостыни, то, помимо подробно изложенного взгляда св. отца на то, что ценность милостыни не зависит от количества, нужно отметить истинное значение этого положения и в его отношении к признаку щедрости, необходимо мыслимому в понятии христианской милостыни. Щедрость, как мы уже говорили, есть необходимое выражение полноты любви благотворящего, то есть, значит, характерное свойство христианской милостыни. И св. Иоанн, с такой выразительностью оттенявший безразличие в деле нравственной ценности милостыни величины жертвы, со всей определенностью указывает, что его слова в этом случае применимы лишь к малоимущим, а общим свойством милостыни должна быть щедрость: богатый является щедрым, когда дает много; а бедный — и тогда, когда дает мало, подобно раскрытому уже нами взгляду св. отца на милостыню вдовы евангельской. «Не достаточно того, — поучает святитель, — чтобы подать, но должно делать это с щедростью... Недостаточно благотворить, но должно это делать нескудно... В совершенном благотворении должна быть щедрость»[896]. «Итак, не будем скупы; напротив, будем расточать щедрой рукой»[897]. «Расточим, отдадим бедным, как должно отдать. Бог же многое и малое ценит не по мере подаваемого, а по достатку подающего. Поэтому может случиться, что, положив сто золотых монет, ты положишь меньше того, кто положил один только маленький обол, потому что ты положил от избытка»[898]. «Ныне за возниц вы отдали бы детей своих и за плясунов положили бы самые души свои, а Христу алчущему не хотите уделить и малейшей части своего имущества; если же когда подадите немного серебра, то находитесь в таком расположении духа, как будто вы отдали все, забывая, что не подавать только, а подавать щедро — вот в чем особенно состоит милостыня. Поэтому пророк прославляет и ублажает не тех, которые только подают, а тех, которые подают щедро; он не просто говорит «даде», но как? Расточи, даде убогим. Что пользы, если ты, будучи богатым, подаешь столько, сколько тот, например, кто подал стакан воды из целого моря, и не подражаешь великодушию жены-вдовицы? Как будешь говорить ты: «Господи, помилуй мя по велицей милости твоей, и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое», — когда сам не милуешь не только великой милостью, но, может быть, и малой? Я крайне стыжусь, когда вижу, как многие богачи ездят на конях, украшенных золотыми уздами, сопровождаются слугами, одетыми в золотые одежды, покоятся на серебряных ложах и позволяют себе множество других излишеств; но как скоро надобно подать бедному, то представляются беднее самых бедных»[899]. «Итак, ни богатый пусть не величается тем, что много дает; ни бедный пусть не унывает, как будто мало давая, потому что последний часто дает больше первого. Многое и малое определяется не мерой подаяния, а размером имущества подающих»[900].