Не менее определенно ограничивалось законом и право пользования владельцем плодами его земельного участка. Самое важное значение здесь имеет закон о «субботнем отдыхе» земли. «Шесть лет, — говорит законодатель, — засевай землю твою и собирай произведения ее, а в седьмой оставляй ее в покое, чтобы питались убогие из твоего народа, а остатками после них питались звери полевые. Так же поступай с виноградником твоим и с маслиной твоей»38. Этим законом как бы вовсе уничтожались на год границы частной собственности, и неимущие с богатыми должны были одинаково пользоваться самородными произведениями земли. В седьмой же год определялось и прощение всех долговых обязательств[39]. Но и право пользования плодами земли в течение шести лет, предшествовавших субботнему году, ограничивалось самым существенным образом перед лицом того начала, что право собственности не должно совершенно заграждать возможности для всех нуждающихся пользоваться плодами земли и трудами владельца. Эти законы, содержание которых мы приведем ниже, поражают нас своей гуманностью и с точки зрения современного права являются самым грубым нарушением права частной собственности. Но с точки зрения этической оценки эти законы наиболее ясно говорят о том, что уже в ветхозаветном законодательстве была тень будущего совершенного закона любви в Христовом Царстве, при господстве какого закона падает внутренняя граница между «моим» и «твоим» для владеющего чем-либо. «Когда войдешь в виноградник ближнего твоего, — заповедует закон, — можешь есть ягоды досыта, сколько хочет душа твоя; а в сосуд твой не клади. Когда придешь на жатву ближнего твоего, срывай колосья руками твоими, но серпа не заноси на жатву ближнего твоего»[40]. Подобное значение имели и законы об остатках. Когда будете жать жатву на земле вашей, не дожинай до края поля твоего и оставшегося от жатвы твоей не подбирай: оставь это бедному и пришельцу[41]. Подобное же говорится и относительно уборки маслины[42]. Такой же ограничительный характер в отношении права собственности имели и законы, воспрещавшие пользоваться этим правом жестоко, до угнетения ближнего. Так, требовалось возвратить до захода солнца взятую в залог верхнюю одежду ближ- него[43] и запрещалось брать в залог предметы первой необходимости[44].
Наконец, весьма важным ограничением права собственности, именно — важным с этической точки зрения, является в Ветхом Завете ясно сознанный и определенно выраженный долг милостыни нуждающимся. О взгляде на милостыню в Ветхом Завете у нас ниже будет подробная речь. Здесь же оттеним лишь ту интересную для нас в данном случае точку зрения, что исключительное владение своей собственностью рассматривается не как законное право человека, что юридически бесспорно, но как тяжкое преступление. Великий грех будет на том, кто, имея достаток, откажет нуждающемуся брату в помощи[45]. В подобном взгляде на предмет мы в праве видеть уже такую этическую оценку института частной собственности, когда владение последней неразрывно связывается с долгом служить ближнему из своего достатка. Поэтому так ясно выступают в ветхозаветном жизнепонимании те черты типа праведника, по которым он охотно благотворит нуждающимся[46]; и наоборот, отказ от помощи нуждающимся, взгляд на свою собственность, следовательно, как на личное только достояние, всегда рассматривается в качестве великого греха, влекущего за собой всякие несчастья[47]. Сюда же можно причислить и законы, запрещающие брать рост с данного в заем единоплеменникам;
законы, предполагающие также совместное пользование имуществом и отказ собственника на время от обычной эксплуатации своего имущества[48].
Мы охарактеризовали ветхозаветное законодательство в его отношении к праву частной собственности лишь в самых общих чертах, так как для нас это законодательство имеет ограниченное значение, как тень будущего закона любви в Царстве Христовом. Но все же сказанное нами позволяет сделать тот несомненный вывод, что ветхозаветное законодательство вместе с ограждением неприкосновенности частной собственности знает и существенные ограничения права частного владения в направлении к воспитанию того сознания, что право собственности неразрывно связано с долгом делиться своим с другими, смотреть на свое, как на принадлежащее, в известной мере, и другим. Но вполне естественно, что внутренние границы права собственности могли быть только значительно сужены, но не уничтожены в сознании ветхозаветного человечества. Для такого уничтожения нужна была совершенная любовь, полное единение с любимым. В отношении Бога человек давал начатки плодов, приносил десятину в храм и чувствовал себя искупленным рабом Иеговы. Если бедным давал десятую часть своего дохода[49], то сознавал, что долг человеколюбия исполнен. Только совершенная любовь выходит за границы числа и меры, и такая совершенная любовь открылась миру в лице и деле Христа Спасителя.
46
Например, Пс. XXXVI, 26; XL, 2; CXI, 9; Притч. XI, 24-25, 28; XIV, 21, 31; XXII, 7-9 и мн. др.
47
Втор. XV, 7-11; Пс. IX, 23-39; Притч. XI, 17; XIV, 21, 31; XXII, 22-23; 1 Сир. XXXIV, 20-22 и мн. др.
48
Исх. XXII, 25; Лев. XXV, 35-37; Втор. XXIII, 19-20; Пс. XIV, 5; Притч. XXVIII, 8; Иез. XVIII, 8 и др.