Признавая всякое движение относительным, теория относительности должна спрашивать не о том, что именно (Земля или Солнце) «на самом деле» движется, а лишь к чему (к какому телу) относить движение. Стоя на точке зрения этой теории, можно утверждать лишь то, что движение Земли есть нечто относительное (относительно, например, Солнца), но вовсе нельзя утверждать абсолютного покоя Земли. Иначе говоря, с точки зрения правильно и научно истолкованной теории относительности необходимо утверждение, что и Земля и Солнце одинаково находятся в движении. Признавая всякое движение относительным, теория относительности в известной мере признает также абсолютность движения, но отнюдь не покоя.
В теории относительности вместо абсолютного движения тел в пространстве фигурирует их движение относительно какой-нибудь «системы отсчета», которая из практического удобства рассматривается в качестве покоящейся. Но хотя Эйнштейн считает, что «принципиально» допущение покоящейся Земли «совершенно равноценно» всякому другому допущению, он все-таки при математическом изучении Солнечной системы признает наиболее удобным или целесообразным за тело отсчета принимать Солнце, а не Землю. Поэтому Эйнштейн говорит, что «никто не станет пользоваться при изучении Солнечной системы координатами, находящимися в покое относительно Земли, ибо это неправильно». Значит, несмотря на то, что теория относительности является как бы внешней по отношению к вопросу о действительном, объективном, реальном движении Земли, она все же, даже устами своего основоположника, говорит, что система Коперника целесообразнее, практически лучше системы Птолемея.
Не трудно, однако, заметить, что некоторые сторонники теории относительности в сущности стараются воскресить, оживить старое типичное махистское представление Осиандера об учении Коперника как полезной математической фикции. Ведь если Эйнштейн за «неподвижное» начало отсчета расстояний берет Солнце, а не Землю, то это не потому, что он убежден в абсолютности движения Земли вокруг Солнца, а лишь потому, что при математическом описании Солнечной системы это наиболее удобно. Весьма характерно при этом то, что многие из интерпретаторов теории Эйнштейна и не пытаются объяснить, почему приходится признать наиболее целесообразной именно систему Коперника. Они совершенно игнорируют то обстоятельство, что не случайно гелиоцентрическая система лучше геоцентрической, что практическое удобство системы Коперника является отражением, или отображением самой природы вещей. Они не понимают или не хотят понимать того, что это важное преимущество (удобство, простота и т. п.) учение Коперника имеет лишь потому, что Земля действительно, в самом деле, движется в пространстве.
Во всяком случае сам Коперник достаточно ясно дал понять, что его система мира имеет в виду простоту, взаимосвязь и симметрию самой действительности, а не наших математических теорий. Как бы заранее возражая махистам и их предшественнику Осиандеру, он писал: «Весьма нелепо приписывать движение скорее содержащему и вмещающему, а не содержимому и вмещенному, т. е. Земле… Нужно взять пример с природы, которая ничего не производит лишнего, ничего бесполезного, а, напротив, из одной причины умеет выводить множество следствий… И таким образом Солнце, как бы восседая на царском престоле, управляет вращающимся около него семейством светил… Этот порядок обусловливает собою удивительную симметрию мироздания и такое гармоническое соотношение между движением и величинами орбит, какого мы другим образом найти не можем».[64] Словом, для Коперника суточное и годовое движение было не просто удобным в математическом смысле допущением, а объективной реальностью. Его соображения о движении Земли полностью сохранили свое значение, и поэтому не может быть и речи о том, чтобы ставить на одну доску геоцентрическую и гелиоцентрическую системы мира.