Способность пророчествовать не является постоянным качеством (habitus) личности. Пророк, скорее, инструмент в руках Святого Духа. Аристотелевская идея причинной связи была воспринята Фомой для того, чтобы показать всесилие Бога. В случае с пророческой боговдохновенностью Бог является принципиально достаточной причиной, а пророк инструментально достаточной. В соответствии с учением Фомы, у Писаний два автора, auctor principialis, то есть Святой Дух, и auctor secundarius, то есть сам пророк. Теория Фомы о боговдохновенности имеет два основных аспекта. С одной стороны, он придерживался точки зрения, что пророческое состояние боговдохновенности может иногда состоять из возникновения новых предметов (объектов) в восприятии пророка. Сверхъестественное проявление божественного происходит благодаря novae rerum species. В этом случае Фома, следующий учению Августина, включал в свою теорию направленный инструментальный аспект боговдохновенности.
С другой стороны, он поддерживал точку зрения, что боговдохновенность, которая способствовала написанию агиографических произведений, всегда, а пророческая боговдохновенность — в особенности, обладает интегрированной природой. Обычно боговдохновенность является интеллектуальным озарением пророка. На основании данного lumen intellectualis или illuminatio intellectualis, порождаемых действием Святого Духа, пророк приобретает способность делать сверхъестественные наблюдения в отношении естественного существования вещей и фактов. Это значит iudicium per influxum luminis intellectualis de rebus repraesentatis.
Итак, иногда в пророчестве нет никакого сверхестественного восприятия, но только сверхестественное суждение; и, таким образом, только разум просвещается без какого-либо образного видения.[27]
Перед пророком не обязательно должно появляться что-то новое, возникновение сверхъестественных проявлений не обязательно. Воздействие Святого Духа направлено на сознание пророка, дабы последний, благодаря сверхъестественному озарению, смог принимать решения в отношении естественных вещей и истории. Такое решение обретает свою достоверность и авторитет на основании убедительности своего содержания. Пророческое понимание вещей происходит по аналогии, благодаря сходству естественно существующих вещей и того, что было открыто божественным провидением. Никаких новых species, только лишь nova formatio specierum, которую приобретает пророк через lumen supematurale:
Кажется, что в пророческом откровении не запечатлеваются божественным образом в душе пророка новые виды вещей, но только новый свет.[28]
Следовательно, сверхъестественное суждение дается пророку в соответствии со светом, пролившимся в него, благодаря которому разум укрепляется для суждения; и что касается этого, то никакие образы не производятся. Но что касается восприятия, то требуется новое создание образов или для того, чтобы возникли в душе пророка образы, которых прежде не было, как если в ком-то слепорожденном были бы запечатлены образы цветов, или для того, чтобы предсуществующие образы были упорядочены и божественно составлены таким образом, какой соответствует обозначению вещей, какие должны быть показаны пророку.[29]
Учение Фомы об интеллектуальной пророческой боговдохновенности не содержит направленного познания Бога. Совершенно ясно, что главный акцент он делает на интегрированный способ боговдохновенности. Содержание занимает главное место. Особенность Фомы состоит в его манере восприятия теории интегрированного содержания как интеллектуального феномена. Фома был более последователен и настойчив, чем Августин при объединении направленного и интегрированного аспектов боговдохновенности. Акцент делается на последнее.
Интегрированный характер библейской боговдохновенности еще глубже выражен в учении Фомы, поскольку он считал, что пророческое понимание вещей, происходящее вследствие божественного озарения, всегда характеризуется inadequatio. Способность пророка воспринимать божественное суждение не является совершенной и неиссякаемой силой, но зависит от интегрированного характера боговдохновенности по аналогии и несовершенства орудия (инструмента), то есть человеческой природы пророка. То, что выражает пророк вследствие озарения своего сознания, обладает непогрешимым характером в отношении божественной истины. Однако восприятие пророка никогда не вмещает всей мудрости Божьей. Таким образом, пророческие провозглашения, как в устной, так и в письменной форме, всегда будут только лишь figura понятия res, которое содержит главный смысл (всегда будут только тенью истинных вещей). Истина всегда бесконечно больше и глубже, чем ее выражение. Пророк не воспринимает все, что он получает в состоянии озарения. Он способен на ошибки в отношении figura (формы) истины, но не ее res (сути). Следовательно, пророческие Писания Ветхого и Нового Заветов являются смешением божественного и человеческого. Первоначальным импульсом и причиной написания книг Священного Писания является действие Духа Божьего, однако реальное существование Писаний возможно только лишь благодаря человеческой деятельности в этом мире.