И в Главе 7 пророка Захарии говорится: «Слова, которые послал Господь воинств в Святом Духе с помощью отряда прежних пророков». Этим высказыванием также подкрепляется и то, что пророки руководились Святым Духом, и то, что Слово Божье — это не пустой звук, но что присутствует Святой Дух и этим голосом приводит в движение и воспламеняет умы. Это надо показать благочестивым людям тверже всего, чтобы они знали, что поистине Бог действует через Свое слово в умах верующих и в них воспламеняет вечную жизнь…[148]
Утверждение Меланхтона отличается от воззрений Лютера. Святой Дух касается пророческих умов (mentes), дабы они смогли постигнуть (ut sciant) спасительную истину. Акцент делается на эпистемологический аспект восприятия божественного откровения. Меланхтон воспринимал боговдохновенность как правильное признание notitia historiae божественной доктрины. Пророки и апостолы были призваны для восприятия и учения божественной доктрины, которая непогрешима:
Пророки в Ветхом Завете названы учителями, которые непосредственно призваны Богом для защиты учения… и украшены свидетельством чудес, чтобы было достоверно, что их учение божественно, и они не ошибаются в учении…[149]
Апостолы — это учители в Новом Завете, которые непосредственно призваны Христом к тому, чтобы учить Евангелию… и они украшены свидетельством Святого Духа и чудесами, чтобы было достоверно, что учение их божественно, и они не ошибаются в учении, потому что Бог о нем свидетельствовал, и у них есть власть учить всюду.[150]
Для Меланхтона объективно непогрешимая доктрина, открытая пророкам, является главным содержанием Писаний. Он не затрагивает вопросов диктовки, непогрешимости или исторического рассмотрения. Библия превыше всех остальных религиозных писаний.
Теория Лютера о динамической встрече пророка с Богом исчезает в учении Меланхтона. Для него эта встреча является событием cogitation, а не fides. Учение Лютера, связанное с богословием креста, а также с восприятием и передачей богодухновенной доктрины sub specie contraria, полностью отсутствует у Меланхтона. Как только произошло ослабление структуры богословия креста, последователи Лютера утратили возможность придерживаться его учения о делении текстов на «ясные» и «неясные». Следовательно, стремясь найти внешний авторитет, они не были способны следовать главному учению Лютера в отношении библейских текстов. Вследствие этого объяснение происхождения Писаний принимало более сверхъестественный характер.
Развитие данной теории библейской боговдохновенности особенно ярко выражено в богословии Маттиаса Флация (ум. 1575). Он был первым среди лютеранских богословов, кто объединил понятие боговдохновенности с действием написания. Ему принадлежит идея диктовки:
Каковое Священное Писание потому называется боговдохновенным, что Святой Дух проговорил его через уста священных орудий Бога и записал с помощью их же рук, как мы читаем о Иеремии, что он два раза без затруднений продиктовал свою книгу писцу так, как если бы он по книге все это повторил, а именно когда внушал ему дух Господень.[151]
Писания богодухновенны, поскольку имеют «устную» и «письменную» формы провозглашения через пророка, которым руководит Сам Святой Дух.
Флаций особенно выделяет инструментальный аспект боговдохновенности. Поскольку пророки были «орудием в руках Божьих», их призванием является не только устное провозглашение слова, но также и его письменное изложение:
По этой причине надо знать, что пророки были лицами, божественным образом и непосредственно призванными к проповеди небесного учения о грехе и благословенном семени, и даже более, как сказано, что не они, но Сам Бог проговаривал через их уста человеческому роду то учение, которое они записали по вдохновению Святого Духа.[152]
Флаций считал, что божественное провидение, смысл текстов, написанных пророками и апостолами в состоянии боговдохновенности, остались неизменными. Следовательно, мы можем считать, что обладаем знанием непогрешимой божественной доктрины:
Вообще самое верное суждение как божественного провидения и воли, так и суждения древней церкви в том, что они столь заботливо сохранили священные письмена неповрежденными, вопреки всем древним кознодеям и злым духам.[153]
Несмотря на то, что Флаций развивал инструментальную теорию библейской боговдохновенности, используя концепцию написания, он не смог поддержать учение о диктовке. Ведь записывается под руководством Святого Духа то учение и та доктрина, которые уже были восприняты и проповеданы. Восприятие и осознание откровения происходит до его написания.