Орудием как причиной Священного Писания были «святые люди Божьи» (2 Петра, 1:21), то есть люди, собственно и непосредственно призванные и избранные Богом для того, чтобы запечатлеть письменно божественные откровения, каковыми были пророки в Ветхом Завете и евангелисты и апостолы в Новом Завете, которых по этой причине заслуженно мы называем писцами Бога, руками Христа и секретарями или нотариями Святого Духа, поскольку они ни говорили, ни писали по человеческой или собственной воле, но несомые Святым Духом, гонимые, ведомые, подстрекаемые, вдохновляемые и руководимые Святым Духом.[157]
Важно отметить, что Герхард не считал inspiratio ad scribendum некоторой формой откровения. Для него это было чем-то вроде сохранения содержания божественного откровения. Главную роль для него играло описание богодухновенного способа преобразования полученной доктрины в форму определенного, непогрешимого Писания, то есть то, каким образом учение приобретает письменную форму. Описывая данный способ, Герхард воспринимал писателей как «орудия в Божьих руках», людей, которые обладают особым призванием (mandatum scribendi).
О евангелистах и апостолах Нового Завета немного позже в вопросах будет показано, что они от Бога получили приказание писать. …По приказу же и повелению Бога эти святые люди Божьи писали, следовательно, Бог — это высший автор Писания. …Подобно тому как «святые люди Божьи» (2 Пет. 1:21) говорили, несомые, вдохновляемые и подгоняемые Святым Духом, так и по Его же внушению и вдохновению они писали. Причина этого в том, что не только во время проповеди небесного учения, но и во время написания они были орудиями Бога…[158]
Когда устная проповедь «небесной доктрины» приобрела письменную форму, тогда не только писатели были богодухновенны, но Сам Дух Святой даровал им слова, хотя последние и не имели формы диктовки:
Бог не только открыл людям Свое слово … и внутренним вдохновением побудил пророков и апостолов записать, но также Своим делом и примером Он положил начало и освятил запись Своего слова…[159]
Герхарда не интересует рассмотрение того, как в дальнейшем покорные писатели окончили свой труд. Также отсутствует экстатический аспект и описание реального союза писателя с Божьим Духом.
Поскольку Господь является «творцом сознания и языка в Писании», то информация о Его сущности, доктрине христианской веры и ее морали выражены в Библии предельно ясно. Важно отметить, что Герхард выделяет непогрешимость Писания в доктрине, а не в мелких деталях.
Ведь поскольку Бог, создатель разума и языка, захотел в Писании и с помощью Писания сообщить людям о Своей сущности и воле и наставить их для вечного спасения в учении о вере и нравах, поэтому Он также захотел, чтобы Писание было совершенным и ясным.[160]
В данном случае Герхард придерживался диалектики Лютера в отношении концепции боговдохновенности. В отношении спасительной доктрины та forma interna essentialis, которую мы обнаруживаем в Писании, является непогрешимой и совершенной, в отличие от forma externa accidentalis. Лютер говорил о различии не только res и verba, но также и разнообразных res на разных богословских уровнях. Для Герхарда, наоборот, все библейское res богодухновенно и совершенно. В нем все соответствует божественной истине; в Библии этому ничто не противоречит. Следовательно, Герхард воспринимал Писание как текст articuli fidei, знание которого необходимо для спасения:
Ведь поскольку все Писание произошло от непосредственного дыхания Святого Духа и боговдохновенно, поэтому также все в нем сообразно с истиной и наилучшим образом с собою согласно, так что ничто в нем не выступает противоположное, или противоречивое, или с собою расходящееся. Статьи вероучения, … познание которых всем необходимо для спасения, передаются в Писании понятными и ясными словами.[161]
Герхард строго придерживался инструментальной теории библейской боговдохновенности, которая, однако, еще не стала теорией устной боговдохновенности. Данная теория не связана с прямой диктовкой. Боговдохновенность рассматривается как послушание Святому Духу, который оказывает прямое влияние на писателя. Теория устной боговдохновенности обычно рассматривается на трех уровнях — impulsus ad scribendum, suggestio rerum и suggestio verborum. Два первых имеют прямое отношение к теории Герхарда, последний же с ней не связан, хотя Герхард и считал, что Бог руководил писателями и ограждал их от ошибок.