Поскольку, таким образом, сродство сводится к количественному различию, оно, как избирательное сродство, снимается, а свойственное ему исключающее сводится к условиям, т. е. к определениям, являющимся относительно сродства чем-то внешним, к сцеплению, нерастворимости возникающих соединений и т. п. С этим представлением можно отчасти сравнить тот образ рассуждений, который имеет место при рассмотрении действия тяжести, когда то, что в себе присуще самой тяжести, необходимый переход движущегося маятника в состояние покоя, сводится к сопутствующим его движению условиям внешнего сопротивления воздуха и т. п. и приписывается вместо тяжести исключительно трению. Здесь, по отношению к природе качественного, присущего избирательному сродству, нет разницы, является или понимается оно в форме этих обусловливающих его обстоятельств. С {252}качественным, как таковым, начинается новый порядок, спецификация которого уже не есть количественное различие.
Если, таким образом, различие химического сродства установляется с точностью, как ряд количественных отношений в противоположность избирательному сродству, как выступающей здесь качественной определенности, нисколько не связанной с этим порядком, то это различие снова превращается в полную путаницу тем способом, которым в новое время с химическими явлениями приводятся в связь электрические, причем надежда бросить свет посредством этого долженствующего быть более глубоким принципа на главное, на отношение меры, оказывается совершенно обманчивою. Эта теория, совершенно отожествляющая электрические явления с химическими, поскольку она касается их физической стороны вообще, а не только отношений меры, не подлежит здесь ближайшему рассмотрению и упоминается лишь для показания того, что она спутывает различения определений меры. Сама по себе она должна быть названа поверхностною, так как поверхностность состоит в том, чтобы отожествлять различное, упуская из внимания различие. Что касается сродства, то поскольку химический процесс отожествляется с электрическим, равно как с явлениями пламени и света, оно сводится к «нейтрализации противоположных электричеств». Представляется почти комическим (стр. 63 и сл.), когда отожествление электричества и химизма изображается так, что «хотя электрические явления объясняют взаимодействие тел на большем или меньшем расстоянии, их притяжение до соединения (т. е. еще до наступления химического процесса) и возникающее через это соединение пламя (?), но не дают никакого ключа к пониманию причины продолжающегося с такою большою силою по уничтожении противоположных электрических состояний соединения тел»; т. е. эта теория приводит к тому результату, что электричество есть причина химического процесса, но что электричество вовсе не объясняет того, что в химическом процессе есть химического.
Тем, что химическое различие сводится вообще к противоположности положительного и отрицательного электричеств, различие сродства стоящих по ту и другую сторону агентов определяется, как порядок электроположительных и электроотрицательных тел. Но при отожествлении электричества с химизмом по их общему определению упускается из виду уже то, что первое вообще и его нейтрализация непостоянны и остаются внешними для качества тел, химизм же в своем действии и особенно в акте нейтрализации захватывает и изменяет всю качественную природу тел. Так же непостоянна в электричестве противоположность его, как положительного и отрицательного; она столь непостоянна, что зависит от малейших внешних обстоятельств и не может идти ни в какое сравнение с определенностью и постоянством противоположности кислоты, напр., металлам и т. п. Изменчивость, могущая иметь место в химическом процессе вследствие очень сильных воздействий, напр., повышений температуры и т. д., не идет ни в какое сравнение с поверхностностью электриче{253}ской противоположности. Дальнейшее же различие внутри рядов каждой из обеих сторон между более или менее электроположительными или более или менее электроотрицательными свойствами есть также нечто совершенно неточное и непостоянное. Между тем, из этих рядов тел (стр. 84) «на основании их электрического расположения должна возникнуть электрохимическая система, которая из всех наилучше приспособлена к тому, чтобы дать идею о химии». Эти ряды приводятся; но каковы они в действительности, об этом упоминается на стр. 67: «таков приблизительно порядок этих тел, но этот предмет так мало исследован, что нельзя еще утверждать ничего вполне достоверного об этом относительном порядке». Как относительные числа этих (впервые установленных Рихтером) рядов сродства, так и в высшей степени интересное сделанное Берцелиусом приведение соединений двух тел к немногим простым количественным отношениям, совершенно независимы от этого, долженствующего быть электрохимическим, месива. Если истинной путеводною звездой в установлении этих пропорций и в достигнутом со времени Рихтера всесторонним их расширением был путь опыта, то тем более отличается от него смешение этих великих открытий с лежащею вне опыта пустынею так называемой атомистической теории; лишь эта попытка оставить принцип опыта могла послужить мотивом к тому, чтобы снова принять ранее того, главным образом от Рихтера идущую мысль, — установить постоянные порядки электроположительных и электроотрицательных тел, долженствующие иметь вместе с тем химическое значение.