Определенность частного, как мы видели, есть просто принцип, но она есть также момент целого, определенность в противоположность другой определенности. Понятие, поскольку оно определяет или отличает себя, направлено отрицательно к своему единству и сообщает себе форму одного из своих идеальных моментов бытия; как определенное понятие, оно имеет вообще существование. Но это бытие имеет значение уже не простой непосредственности, а общности через абсолютное опосредование равной себе непосредственности, которая содержит в себе также другой момент, сущность или рефлексию. Эта общность, коею облечено определенное, есть отвлеченная. Частное имеет общность внутри его, как свою сущность; но поскольку определенность различения положена и тем самым имеет бытие, форма находится в нем, и определенность, как таковая, есть содержание. Общность становится формою, поскольку отличение есть существенное, {26}как, наоборот, в чисто общем оно есть абсолютная отрицательность, а не такое отличение, которое положено, как таковое.
Хотя теперь определенность есть отвлеченное в противоположность другой определенности, но так как эта другая есть лишь сама общность, то последняя тем самым есть также отвлеченность, и определенность понятия или частность есть опять-таки не что иное, как определенная общность. Понятие в ней вне себя; поскольку оно есть то, что в ней вне себя, отвлеченно общее содержит в себе все моменты понятия; оно есть α, общность, ß, определенность, γ, простое единство обоих; но это единство непосредственное, и потому частность не есть полнота. В себе она есть также эта полнота и опосредование; она есть по существу отношение к другому или снятие отрицания, т.е. другой определенности, – другой, которая предносится однако, лишь как мнение, ибо она непосредственно исчезает и обнаруживает себя, как то, чем должно быть ее другое. Тем самым эта общность делается, таким образом, отвлеченною, так как опосредование есть лишь условие или, иначе, не положено в нем самом. Так как оно не положено, то единство отвлеченного имеет форму непосредственности, а содержание – форму безразличия в противоположность своей общности, так как оно не есть та полнота, какую представляет собою общность абсолютной отрицательности. Отвлеченно общее есть тем самым хотя и понятие, но как лишенное понятия, как понятие, которое не положено, как таковое.
Если идет речь об определенном понятии, то обыкновенно подразумевается лишь такое чисто отвлеченно общее. Равным образом, под понятием вообще большею частью разумеется лишь такое чуждое понятию понятие, и слово рассудок означает способность таких понятий. Этому рассудку присуще доказательство, поскольку оно движется посредством понятий, т.е. лишь определений. Такое движение посредством понятий не восходит поэтому над конечностью с необходимостью; высшая его ступень есть отрицательное бесконечное, отвлеченность доведенной до крайней высоты сущности, которая сама есть определенность неопределенности. Абсолютная субстанция, правда, есть не эта пустая отвлеченность, а по содержанию своему скорее полнота, но она отвлеченна потому, что лишена абсолютной формы, понятие не составляет ее внутренней истины; хотя она есть тожество общности и частности или мышления и взаимного внеположения, но это тожество не есть определенность понятия; вне ее скорее находится некоторый, и притом, именно потому что он находится вне ее, случайный рассудок, в котором и для которого она существует в различных атрибутах и модусах.
Впрочем, отвлеченность не пуста, как то обыкновенно принимают; она есть определенное понятие; она имеет содержанием некоторую определенность; сущность, доведенная до крайней высоты, чистая отвлеченность, обладает, как сказано, определенностью неопределенности; но некоторая определенность есть неопределенность, так как первая должна противостоять определенному. Но поскольку высказывается, чтó она такое, снимается то самое, чем она должна быть; она высказывается, как одно и то же с опреде{27}ленностью и, таким образом, из отвлеченности восстановляется понятие и его истина. Но каждое определенное понятие, конечно, пусто постольку, поскольку оно содержит в себе не полноту, а лишь некоторую одностороннюю определенность. Если ему даже свойственно конкретное содержание, напр. человек, государство, животное и т.п., оно все же остается пустым понятием, поскольку его определенность не есть принцип его различений; принцип содержит в себе начало и сущность своих развития и реализации; всякая же иная определенность понятия бесплодна. Поэтому, если понятие порицается вообще, как пустое, то тем самым не принимается в расчет та абсолютная определенность, которая есть различение понятия и единственно истинное его элементарное содержание.