В одной местности жил старый Мастер Там Куи Кхи-конг. Было ему уже за сто лет, телесные силы покинули его, но дух еще был крепок. И вот однажды среди ночи разбойники ворвались в деревню, согнали всех жителей в одно помещение, а сами начали грабить. Три дня люди жили без пищи. К концу третьего дня главарь разбойников сказал людям, что на утро их казнят, а пока он из жалости даст им поесть напоследок. По его приказу людям дали гнилые фрукты. Голодные люди бросились поедать их. Только один старый Мастер сказал, что такая еда очень вредна для здоровья. Ночью бандиты спешно покинули деревню — правительственные войска давно охотились за ними и наконец им удалось напасть на их след. К утру крестьян освободили. Все, кто ел в ту ночь, мучились от нестерпимой боли в животе.
История одной медитации
Бог создал мир, разум создал Бога.
Когда мне было примерно десять лет, я почувствовал желание сесть со скрещенными ногами и тихо посидеть. Была просто игра, но мне часто этого хотелось. Я не преследовал никакой цели, просто мне нравилось так сидеть. Приходило какое-то знакомое и очень приятное ощущение, и мне хотелось почаще его испытывать. Иногда я отказывался идти играть с детьми ради того, чтобы просто посидеть. Мне не казалось это странным, я вообще ничего об этом не думал, просто сидел, и тихая радость полностью заполняла меня. Я ничего не ждал и ни к чему не стремился, и однажды во мне проснулся вопрос: «Почему я?»
Моя радостная, спокойная жизнь закончилась, и этот вопрос стал меня мучить. Он постоянно сам собой возникал у меня в голове. Что значит: «Почему я?». Я не мог его осмыслить, но если попробовать его расшифровать, то он значил примерно следующее: «Почему я такой?». С таким внешним видом, с таким именем, в таком возрасте, почему? Ведь я мог быть другим, совсем другим, но я такой, как есть. Почему я?
Теперь вспоминаю ощущение, которое вызывал этот вопрос, и понимаю, что в том возрасте ответа не могло быть. Особенно часто он возникал после сидения, когда я с кем-нибудь встречался. Я видел все вокруг глазами этого человека, слышал его ушами, чувствовал его чувствами и не понимал, почему я должен вернуться к себе и быть собой, кто это придумал, какова цель всего этого? Зачем так сложно, ведь можно просто быть всегда. Слова, конечно, очень трудно отражают переживания и ощущения.
Иногда я видел людей, и мне совсем не хотелось быть ими. Они как сломанные радиоприемники: совершенно не настроены, их чувства взбудоражены, после общения с ними обязательно нужен отдых. Я с радостью садился и сидел, просто сидел и испытывал счастье.
Когда я первый раз увидел своего учителя Зиена, все стало на свои места. Он очень отличался от всех, я безо всякого опасения мог быть с ним, он был «я». В это время ко мне стало приходить понимание «почему я». Я увидел, что все люди очень разные, все выполняют свою задачу. Одних нужно просто забыть, а в некоторых местах, где собираются определенные люди, вообще нельзя появляться. Мир очень сложен, и очень здорово, что можно тихо посидеть и заново родиться.
Как-то раз Зиен рассказал старшим ребятам про сидение с вниманием на дыхании. Для меня это стало взрывом, революцией и чем-то еще. После услышанного я быстро побежал, нет, полетел домой пробовать. Я сразу нащупал нечто очень огромное и неподъемное. Пришло ощущение глыбы, немыслимой глыбы, которую нужно поднять, но я не мог даже просунуть под нее пальцы, чтобы ухватить. Но странно: вместе с пониманием трудности пришло и ощущение легкости. После сидения с дыханием вместе с ощущением покоя приходило ощущение легкости и странной бесшабашной силы.
Все упражнения на занятиях Зиена казались простыми, естественными и сразу запоминались. Не было никакой необходимости их учить, они сами входили и располагались где-то внутри. Уже тогда я стал видеть взаимосвязь сидения и Tao. Все пришло само, я даже не задавал никаких вопросов по этому поводу.
Постепенно во время сидения приходило ощущение глубины: казалось, опускаешься на дно, бурление и волны остаются где-то сверху, их можно слышать или видеть, но ты не хочешь отвлекаться и спокойно продолжаешь сидеть. Сидеть хотелось бесконечно, а все, что происходит в повседневной жизни, особенно когда посмотришь на разбалансированных людей, кажется театром абсурда.
Так было, пока не пришло время взрослеть, и не появилась необходимость заботиться о других людях. Нужно работать, зарабатывать деньги и, как следствие, общаться с разными людьми.
Чем старше я становился, тем меньше оставалось людей, в которых можно было быть. Слова «быть душа в душу» наиболее точно объясняют это состояние. Остался только Зиен, иногда казалось, что есть и другие, но постепенно остался только он. Теперь понятно, почему человек может и должен быть обособленным: это нужно, чтобы каждый был собой, со своими возможностями и своим пониманием жизни. Это прекрасно. Человек — вместилище всего того, что он сам о себе и о других думает, чувствует. Нельзя просто так взять и смешать все это в кашу. Каждый должен сам, в полном одиночестве, своим духом создавать свой мир.