Рассмотрим еще позицию. По мнению Б. В. Здравомыслова, «непосредственно из закона вытекает наличие трех стадий совершения преступления: приготовления к преступлению, покушения на преступление и оконченного преступления»[49]. Явление, когда лицо признает красный цвет черным, в медицине называется дальтонизмом. В законе (ст. 29 УК 1996 г.) прежде всего речь идет о классификации преступлений по степени их завершенности и на этом основании выделены оконченное и неоконченное преступления (ч. 1 ст. 29 УК), далее закон выделяет два вида неоконченного преступления — приготовление и покушение (ч. 2 ст. 29 УК). Непонятно, где автор увидел в тексте закона стадии, почему из закона стадии вытекают, почему виды неоконченного преступления и стадии тождественны. Аргументов в пользу подобного у автора нет. Кроме того, критикуя позицию авторов учебников МГУ, которые признают «стадиями преступления исполнение состава преступления и наступление преступных последствий», Б. В. Здравомыслов опирается на закон, поскольку «эта позиция прежде всего не соответствует закону, который не называет таких стадий»[50]. А стадии приготовления и покушения сегодня закон называет? Воистину, закон нам нужен, пока он нам выгоден.
Несколько иначе обстоит дело с покушением на преступление. В ч. 2 ст. 15 УК РСФСР 1960 г. покушением на преступление признавалось «умышленное действие, непосредственно направленное на совершение преступления, если при этом преступление не было доведено до конца по причинам, не зависящим от воли виновного».
Традиционно подобное понимание покушения восходит к русскому праву начала XX в.: «Действие, коим начинается приведение в исполнение преступного деяния, учинения коего желал виновный, не довершенного по обстоятельству, от воли виновного не зависевшему, почитается покушением» (ч. 1 ст. 49 Уголовного Уложения 1903 г.). Похожее определение покушения имеется в уголовных законах других стран. Так, по УК штата Огайо (США) «никому… не дозволено осуществлять поведение, которое, будь оно успешным (доведено до конца), составило или вылилось в посягательство»[51]. Согласно § 1 ст. 13 УК Республики Польша «ответственности за покушение подлежит тот, кто с намерением совершить запрещенное деяние направляет свои действия непосредственно на его выполнение, которое, однако, не доводится до конца». В приведенных определениях покушения общим является то, что законодатель понимает его как неоконченную преступную деятельность, поскольку отражает и стадию совершения преступления (действия, направленные на совершение преступления), и прерывание деяния на данной стадии («преступление не доведено до конца», «будь оно успешным»), и причины прекращения преступной деятельности (не зависят от воли виновного), хотя и не по всем законодательным актам. Например, по УК штата Пенсильвания «лицо совершает покушение, если с намерением совершить преступление оно совершает какое–либо действие, которое способствует совершению данного преступления»[52]. Здесь явно видно, что покушение по определению совпадает с приготовлением в нашем понимании и не рассматривается как неоконченное преступление. Необходимо отметить, что и в некоторых других уголовно–правовых системах на указанное внимания не обращали. Например, согласно п. 22 УК ФРГ «покушается на уголовно наказуемое деяние тот, кто по его представлению о деянии переходит непосредственно к осуществлению состава деяния»[53]. Примерно так же формулировалось покушение и в (ст. 9 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1885 г.
Позиция, отраженная в первой группе законодательных актов, представляется более оправданной, поскольку она позволяет четко и недвусмысленно разграничить стадии совершения преступления и виды неоконченного преступления, размежевать этапы развития преступления во времени и пространстве вплоть до его совершения и прерывание преступной деятельности на каком–то из этих этапов.
В качестве неоконченного преступления рассматривает покушение и судебная практика. Так, в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 11 июля 1972 г. «О судебной практике по делам о хищении государственного и общественного имущества» п. 16 указывает на то, что «если при совершении хищения умысел виновного был направлен на завладение имуществом в значительном, крупном или особо крупном размере и он не был осуществлен по независящим от виновного обстоятельствам, содеянное надлежит квалифицировать как покушение (курсив наш. — А. К.)» на преступление[54]. Такое же понимание покушения мы находим и в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 27 июля 1975 г. «О судебной практике по делам об умышленном убийстве», в п. 5 которого сказано: «Покушение на убийство возможно лишь… когда действия виновного свидетельствовали о том, что он предвидел наступление смерти, желал этого, но смертельный исход не наступил в силу обстоятельств, не зависящих от его воли (курсив наш. — А. К.)»[55]. Указанная формула покушения была отражена и в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации «О судебной практике по делам об умышленных убийствах» от 22 декабря 1992 г.[56]
49
Уголовное право Российской Федерации. Общая часть / Под ред. Б. В. Здравомыслова. М., 1996. С. 225.
54
Сборник постановлений Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР (Российской Федерации) по уголовным делам. М., 1995. С. 96.
56
Сборник постановлений Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР (Российской Федерации) по уголовным делам. С. 545.