Не исключено возражение, что при легкомыслии (преступной самонадеянности) предвидение носит абстрактный характер, тогда как при умысле — конкретный. Но, во–первых, даже абстрактное предвидение есть предвидение преступного результата, в чем оно не отличается от предвидения при умысле. Во–вторых, практика знает достаточно много случаев абсолютно конкретного предвидения возможности наступления конкретного преступного результата при легкомыслии. В-третьих, если при умысле есть предвидение (представление о преступном результате), значит оно имеется и при косвенном умысле, из чего следует наличие стадий не только при прямом, но и при косвенном умысле. В-четвертых, учитывая основные характеристики результата при косвенном умысле, и при неосторожности (последствие всегда нежелательно, побочное), нужно признать, что и при неосторожном отношении к последствиям существуют стадии совершения преступления, коль скоро они есть при косвенном умысле. По крайней мере, данный факт бесспорен по отношению к легкомыслию (преступной самонадеянности). Следовательно, если факт наличия представления о преступном результате имеет главное значение в деле обоснования стадий совершения преступления, то и при легкомыслии (преступной самонадеянности), не говоря уже о косвенном умысле, имеются стадии совершения преступления.
Более серьезным аргументом невозможности стадий при совершении преступлений с косвенным умыслом, при легкомыслии (преступной самонадеянности) и небрежности является то, что при их совершении «волевая деятельность субъекта не направляется на достижение данного последствия…. Ни одного действия в направлении этого последствия виновный не совершает»[70]. Анализ данной позиции прежде всего наталкивает на мысль об отсутствии в указанных преступлениях такого самостоятельного этапа, как совершение направленного на преступный результат деяния. А если деяния нет, ни о каких этапах не может идти речи. Внешне все выглядит обоснованно и бесспорно.
Однако внимательный анализ открывает некоторые изъяны приведенного аргумента. Во–первых, побочный результат причинно связан с деянием, совершаемым в направлении желаемого последствия. Совершая преступление, виновный действует и в направлении данного побочного результата, поскольку он не исключается объективно. Во–вторых, деяние не столь цельно и неделимо, чтобы говорить о нем как о какой–то глыбе, которую нельзя поставить одновременно в двух местах. Ведь деяние может состоять из множества отдельных актов, и в конкретной ситуации с побочным результатом может быть связана только часть данных актов, т. е. деяние в целом направлено на достижение желаемого результата, и лишь часть телодвижений, составляющих деяние, причиняет побочный вред. Дифференцировать указанную часть деяния крайне важно, особенно в тех случаях, когда желаемый результат правомерен, а побочный — общественно опасен. В-третьих, если бы при неосторожности волевая деятельность не была направлена на преступный результат, не было бы необходимости выделять при легкомыслии (преступной самонадеянности) волевой момент — самонадеянный (легкомысленный) расчет на предотвращение последствий. Именно поэтому следует рассматривать деяние и в качестве этапа развития преступления, совершенного с косвенным умыслом или неосторожно. Учитывая динамичность любого преступления, самостоятельность психического отношения к побочным последствиям, объективную направленность поведения лица на побочный результат, считаем вполне правомерным наличие стадий в любом (умышленном или неосторожном) преступлении. Собственно, это также высказывалось в теории советского уголовного права: «Каждое преступление, в том числе и совершенное с косвенным умыслом и по неосторожности, развивается во времени и пространстве, проходит определенные стадии развития от возможного к действительному»[71].
При таком подходе возникают некоторые сложности в определении первых двух этапов совершения преступления. Ведь коль скоро мы говорим о преступлениях, совершенных по неосторожности, то термины «возникновение умысла» и «обнаружение умысла» становятся неприемлемыми. Поэтому предлагаем пользоваться терминами «возникновение психического отношения» и «обнаружение психического отношения».
На основании вышеизложенного можно определить и стадии совершения преступления. Представляется, стадии совершения преступления — этапы поступательного непрерывного развития преступной деятельности во времени и пространстве с момента возникновения соответствующего психического отношения к деянию и результатам своего поведения до наступления преступного последствия или прерывания преступной деятельности.