То, единственно в силу чего сущность есть равенство с собою, есть снятие ее равенства с собою. Она предполагает себя, и снятие этого предположения есть она сама; наоборот, это снятие ее предположения есть самое предположение. Таким образом, рефлексия предварительно находит нечто непосредственное, за которое она переходит, и возвратом от которого она оказывается. Но этот возврат есть предположение предварительно найден{11}ного. Это предварительно найденное становится лишь в силу того, что оно покидается, его непосредственность есть снятая непосредственность. Снятая непосредственность есть, наоборот, возврат в себя, приход сущности в себя, простое саморавное бытие. Тем самым этот приход в себя есть снятие себя, отталкивающая от себя, предполагающая рефлексия, и ее отталкивание от себя есть приход к себе самой.
Рефлектирующее движение тем самым, согласно сказанному, должно быть понимаемо, как абсолютное отталкивание (Gegenstoss) в себе самом. Ибо предположение возврата в себя – того, от чего исходит сущность, которая есть лишь этот возврат, – есть лишь в самом возврате. Выход за непосредственное, с которого начинается рефлексия, осуществляется собственно через этот самый выход; и выход за непосредственное есть приход к нему. Движение, как прогресс, вращается непосредственно в себе самом и таким образом получается лишь самодвижение, – движение, исходящее от себя, поскольку полагающая рефлексия есть предполагающая, а предполагающая есть просто полагающая.
Таким образом, рефлексия есть и она сама, и ее небытие; и она есть она сама, лишь поскольку она есть отрицание себя, ибо лишь таким путем снятие отрицательного есть вместе совпадение с собою. Непосредственность, которую она предполагает, как свое снятие, есть просто лишь положение, снятое в себе, неотличающееся от возврата в себя, и оказывающееся само лишь этим возвратом. Но оно определено вместе с тем, как отрицательное, как непосредственно противоположное себе, следовательно, противоположное некоторому другому. Таким образом, рефлексия определена; поскольку ей по этой определенности свойственно предположение, и поскольку она начинает с непосредственного, как своего другого, она есть внешняя рефлексия.
2. Внешняя рефлексия
Рефлексия, как абсолютная рефлексия, есть в ней самой видимая сущность и предполагает лишь видимость, положение; как предполагающая, она есть непосредственно лишь полагающая рефлексия. Но внешняя или реальная рефлексия предполагает себя, как снятую, как свое отрицательное. В этом определении она удваивается. Во-первых, она есть предположенное или рефлексия в себя, которая есть непосредственное. Во-вторых, она есть отрицательная относящаяся к себе рефлексия; она относится к себе, как к тому своему небытию.
Внешняя рефлексия предполагает, следовательно, бытие, во-первых, не в том смысле, что его непосредственность есть лишь положение или момент, но скорее в том смысле, что эта непосредственность есть отношение к себе, а определенность есть только момент. Она относится к своему предположению так, что последнее есть отрицание рефлексии, но притом так, что это отрицание, как отрицание, снято. Рефлексия в ее {12}положении непосредственно снимает свое положение так, что она имеет непосредственное предположение. Она предварительно находит, следовательно, это положение, как такое, с которого она начинает, и относительно которого она есть возвращение в себя, отрицание этого ее отрицания. Но что это предположенное есть отрицательное или положенное, – это не есть его начало; эта определенность принадлежит лишь полагающей рефлексии, в предположении же положение есть лишь снятое. То, что внешняя рефлексия определяет и полагает в непосредственном, суть поэтому внешние для него определения. В сфере бытия она была бесконечным; конечное считается первым, реальным, с него начинают, как с лежащего и продолжающего лежать в основании, а бесконечное есть противоположная ему рефлексия в себя.
Эта внешняя рефлексия есть вывод, в котором заключаются оба крайние члена, непосредственное и рефлексия в себя; среднее между ними есть их отношение, определенное непосредственное, так что одна часть, непосредственность, принадлежит лишь одному крайнему члену, а другая, определенность или отрицание, лишь другому.