Прп. Иосиф предупреждает:
В словах самохваления и самооправдания всегда кроется непокорность и гордость, чего отвращается Бог. По согрешении немедленно надо «бежать», скажешь: куда же? – К тихому пристанищу сердечного покаяния. Каждый вечер перед сном выскажи Богу Сердцеведцу все свои погрешности, соделанные в деле, слове, в помыслах, и верь, что Бог принимает твое сердечное покаяние. При этом старайся сокрушать свое сердце памятью внезапной смерти [2, т. 2, с. 40].
Если кто-либо склонен расценивать свои действия всегда к собственной похвале, а причиняя зло, легко находит повод оправдать себя, такой человек внутренне непокорен и горд. Отсутствие покаяния – вернейший признак гордости. Гордому человеку всегда присуща уверенность, что он сильнее, умнее и лучше других. И в этом своем суде он неправеден и слаб. Неправеден, потому что не может составить правильного понимания своего места в отношениях с другими людьми, а слаб – потому что не имеет силы смиряться. Потому и терпит серьезное поражение в борьбе с грехом. Нелишне вспомнить, что говорили Оптинские старцы: там, где случилось падение, всегда предварила гордость.
Смиренный поступает иначе. По согрешении он немедленно «бежит» к тихому пристанищу сердечного покаяния. И в этой способности незамедлительного распознания своих грехов, незамедлительного раскаяния и понимания собственной неисправности как раз и проявляется внутренний, духовный человек. Тот человек, для которого праведность начинается с правильной оценки своих неправильных действий. И чем быстрее, искреннее человек прибегает к покаянию, тем он ближе к покаянию истинному.
Видимо, в этом смысле следует понимать поучение прп. Амвросия:
Для истинного покаяния нужны не годы и не дни, а одно мгновение [2, т. 2, с. 48].
Если же удалось покаяться истинно, с полным сокрушением о допущенных согрешениях, то надо и охранять покаяние, превращать его в покаяние полное, с исправлением. Здесь старцы проявляют гибкость, их советы всегда настроены на конкретную ситуацию и даются для разрешения возникающих трудностей. Так, при угрозе повторения раскаянного греха прп. Макарий рекомендует руководствоваться следующим:
Покаяние, говорю, не тогда только, когда придешь к духовнику на исповедь, но имей всегдашний залог оного в сердце своем, памятуя грехи свои, о которых ты кратко воспомянул; чувствуя, кого ты оными оскорбил, удобнее востягнешь <удержишься> от повторения оных [2, т. 2, с. 38].
Память о совершенных грехах полезна для охранения покаяния, поскольку эта память вызывает в сердце и чувство сокрушения, нежелания повторять грехи, которое имел каявшийся на исповеди. Это сокрушение и нежелание становятся барьером для повторения греха, и человек приучается этот барьер укреплять, превращать его в духовную крепость.
Но может быть и иная ситуация. Например, когда раскаянный грех не повторяется, но человека гнетут воспоминания о нем. В этом случае покаяние также нужно охранять, но уже в ином смысле. Охранению подлежит вера в прощение и чувство прощенности, которые неотъемлемы истинному покаянию. Для такого охранения нужно уметь забывать прощенные грехи.
Прп. Иосиф наставляет:
Старайся прежнее забывать да приноси покаяние пред Богом. Если что не исповедано имеешь из прежней жизни, то надо исповедать духовнику на исповеди, а то все будешь вспоминать оное [2, т. 2, с. 41].
И все же следует подчеркнуть, что способность забывать прощенный грех не должна превращаться в беспамятство о своей греховности. Смирение проявляется в том, что человек до конца жизни полагает себя способным к совершению греха, благодаря чему не впадает в самонадеянность и не перестает надеяться на милость Божию. Другими словами, через это человек не теряет способности приносить покаяние и принимает покаяние, говоря словами прп. Никона, за «основание нашего спасения».
Поэтому другой Оптинский старец, прп. Варсонофий, призвал беречь сознание своей греховности:
Все человечество можно разделить на две части: фарисеи и мытари. Первые погибают, вторые спасаются. Берегите это сознание своей греховности. Это – самое драгоценное перед Богом. Что спасло мытаря? Конечно, это сознание своей греховности: «Боже, милостив буди мне грешному!» Вот эта молитва, которая прошла уже почти два тысячелетия. Но смотрите, мытарь сознает себя грешным, но в то же время надеется на милость Божию. Без надежды нельзя спастись… Господь сказал: Я пришел спасти не праведных, а грешных… (Ср.: Мф. 9, 13). Кто здесь разумеется под праведниками? Это, конечно, относится и к человекам, не сознающим своей греховности, но все-таки грешным [2, т. 2, с. 41–42].