Где-то вдали, за стенами дворца, тяжело вздыхало море. Джахан, казалось, окаменел, и только капли пота, выступившие у него на лбу, доказывали, что он еще жив. Спина его по-прежнему была согнута в три погибели, словно воцарившееся в комнате молчание тяжким грузом давило бедняге на плечи. Губы Джахана едва не касались пола, и можно было подумать, что он собирается поцеловать ковер.
– Почему здесь мертвецы? – спросил султан, указывая взглядом на мешок. – Вы что, совсем лишились стыда?
– Простите нашу оплошность, о достославный повелитель, – торопливо ответил один из его приближенных. – Мы думали, вы захотите взглянуть на них. Мы незамедлительно отнесем покойных в ледник и позаботимся о том, чтобы им были оказаны все необходимые почести.
Султан промолчал. Потом повернулся к двум коленопреклоненным фигурам:
– Строитель, это один из твоих учеников?
– Да, всесветлый султан, – ответил Синан. – Это один из четырех моих учеников.
– Но я распорядился, чтобы ты прибыл во дворец один. Неужели гонец неверно передал мой приказ?
– Нет, он передал его совершенно правильно, – произнес Синан. – Это моя оплошность. Простите меня, о светлейший повелитель. Я слишком стар и нуждаюсь в помощи.
Султан вновь погрузился в молчание.
– Как его имя? – наконец спросил он.
– Джахан, мой многомилостивый повелитель. Возможно, вам доводилось его видеть. Он работает в придворном зверинце. Ухаживает за белым слоном.
– Погонщик слона и ученик архитектора? – усмехнулся султан. – Как же, интересно, ему удалось совместить одно с другим?
– Он служил еще вашему славному деду, султану Сулейману, да упокоит Аллах его душу. Когда Джахан был юношей, я заметил, что у него есть способности к нашему делу, взял его под свое покровительство и передал толику своего мастерства.
Султан, не удостоив Джахана взглядом, пробормотал себе под нос:
– Мой дед был великим правителем.
– О, его величие сравнимо лишь с величием Пророка, имя которого он носил.
Дедом Мурада был не кто иной, как Сулейман Великолепный, великий законодатель, повелитель правоверных и защитник святых городов, человек, который правил страной сорок шесть лет, проводя куда больше времени в седле, чем на троне. Даже сейчас, когда останки этого правителя давным-давно сгнили в земле, имя его упоминалось лишь благоговейным шепотом.
– Да пребудет с его душой милость Аллаха, – изрек султан. – Я вспоминал о нем сегодня. «Что бы султан Сулейман сделал, окажись он в моем положении?» – спрашивал я себя. – Голос Мурада неожиданно дрогнул. – И я понял, что мой дед поступил бы точно так же. Увы, выбора не было. – Джахан догадался, что речь идет об убитых мальчиках, и сердце его ушло в пятки. А новый властитель продолжал: – Мои братья сейчас находятся рядом с Создателем всего сущего.
– Да пребудут небеса их обителью, – поспешно подхватил Синан.
В воздухе вновь повисло молчание, которое нарушил Мурад:
– Строитель, насколько мне известно, мой достославный отец, султан Селим, приказал тебе возвести для него гробницу. Это так?
– Именно так, мой великий повелитель. Ваш отец хотел, чтобы его похоронили возле Айя-Софии.
– Что ж, тогда выполняй приказ. Приступай к работе безотлагательно. Я разрешаю тебе сделать гробницу такой, какой ты считаешь нужным.
– Благодарю вас, мой милостивый повелитель.
– Я желаю, чтобы мои братья покоились рядом с отцом. Возведи мавзолей столь величественный, чтобы даже столетия спустя люди приходили туда и молились об их невинных душах. – Султан помолчал и добавил, словно осененный внезапной мыслью: – Но не делай гробницу слишком грандиозной. Она не должна поражать колоссальными размерами.
Краешком глаза Джахан заметил, что щеки учителя покрыла бледность. Он уловил в воздухе странный запах, точнее, смесь запахов – вроде бы можжевельника и березовых прутьев, с острым привкусом жженого вяза. От кого исходил этот запах, от султана или от учителя, Джахан определить не мог. Он почти ничего не видел, ибо так низко согнулся в поклоне, что лоб его касался пола. Джахан слышал, как султан испустил вздох, словно намереваясь сказать что-то еще, однако больше ничего не сказал. Вместо этого Мурад подошел так близко к зодчему и его ученику, что тень султана закрыла свет свечи. Содрогаясь всем телом, Джахан ощутил на себе пронзительный взгляд повелителя. Сердце его едва не выскочило из груди. Неужели султан догадался, что, увлекаемый любопытством, погонщик слона совершил тягчайшее преступление, тайком проникнув во дворец? Бедняге показалось, что это томительное мгновение длилось вечность. Но вот султан повернулся и двинулся к выходу, а его визири и стражники потянулись вслед за ним.