Гари говорил тихо, дрожащим от обиды голосом. Казалось, он вот-вот заплачет. Вандер даже на какое-то мгновение пожалел его. Но плакать Гари не стал, а, замолчав, бросил быстрый взгляд на собеседника. В этом взгляде Вандер прочитал многое: и затаенную обиду, и желание отомстить за причиненный ущерб, только Гари еще не знал, как он это сделает, но его подсознание уже просчитывало возможные варианты.
– Ну что поделаешь, – как можно безразличнее проговорил Вандер. – Всякое бывает. Возьми в качестве компенсации.
Гари шумно вздохнул, взял пластинку и поплелся восвояси. Торопиться ему было некуда – впереди была бессонная ночь…
Утром, выплескивая воду из тазика, Вандер подумал, что не мешало бы наведаться к Жуку – приобрести расческу да бритву… Найдя данную мысль стоящей внимания, он поставил тазик на стол, закрыл дверь в хижину и пошел к восточным воротам.
Пройдя тесным переулком, вышел к подножию холма, на вершине которого уже незыблемым памятником возвышалась колоритная фигура Диониса. Заметив Вандера, гигант махнул ему рукой. Вандер хотел было подняться к нему, но откуда-то сбоку неожиданно вынырнул Гари.
– Привет, приятель! Ты куда направляешься? – от вчерашнего уныния не было и следа.
– Да вот Жуку собираюсь нанести визит.
– Ты не можешь мне помочь в одном деле? – заговорщицки произнес Гари, понизив голос.
– Будем прорываться в цитадель? – так же тихо, стараясь подражать манере собеседника, ответил Вандер.
– Нет. Мне, понимаешь, пообещали принести один артефакт. Я опасаюсь идти сам за ним. Не проводишь меня?
– Какие проблемы! Почему не проводить. Но какая мне от этого выгода?
– Десяти кусков хватит?
– Вполне, но, как говорится, деньги вперед, – улыбнулся Вандер. – Нет куска – нет дела.
– Вот твои куски.
Вандер положил в карман пластинку и поспешил за быстро удаляющимся приятелем.
За воротами Гари свернул направо, и через минуту они были возле костра, у которого сидели два оборванца. Один выглядел как рудокоп из Старой крепости, другой, судя по всему, был птицей свободного полета. «Вольный стрелок», – окрестил его Вандер.
Когда Гари подошел к костру, двое поднялись и стали у него по бокам. Гари повернулся к Вандеру.
– Привет тебе от Барвина, – с ухмылкой произнес он. – Барвин просил проучить тебя…
Произнося эти слова, он сорвал висевшую на поясе шипастую дубинку и нанес ею, не размахиваясь, боковой удар. Дубинка очертила полукруг. Там где только что стоял Вандер, никого не было. Гари даже не заметил, как тот переместился вправо. Он только почувствовал резкую боль в плече, отчего рука его онемела и повисла плетью, дубинка выпала.
Толкнув на нападающего справа «вольного стрелка» обездвиженного Гари, Вандер заметил в руках у рудокопа слева меч. Тот, выставив его вперед, подобно шпажисту, пытался нанести своему противнику колющий удар в живот.
Вандер отклонился с поворотом влево. Перехватил руку нападающего. Несильно, но резко дернул ее немного вперед, по ходу движения, придавая тем самым рудокопу дополнительное ускорение. Повернул ее против часовой стрелки – послышался легкий хруст плечевого сустава. Боль начала трогать лицо рудокопа, когда Вандер позволил ему продолжить свой короткий полет к земле.
Закончив с рудокопом, Вандер посмотрел на «вольного стрелка», который все еще держал тряпичного Гари. От этого взгляда «вольный стрелок» изменился в лице, дико вскрикнул и, бросив охнувшего Гари, пустился во все лопатки – только его и видели.
«Славные ребята, – подумал Вандер. – Ничего не скажешь». Противники лежали и стонали. Должно быть, они делали это из чувства своей вины, а может быть, еще по какой причине, например, от боли. Вандер вздохнул, помог Гари сесть.
– Живой? – спросил он. – Могло быть и хуже.
Гари только вздохнул и посмотрел по-собачьи в глаза Вандера. Тот усмехнулся.
– Ладно, ладно. Забудем. А вот с твоим приятелем придется повозиться, – произнес Вандер и пошел к распластавшемуся на тропинке рудокопу.
Осторожно уложил того на спину, подозвал жестом Гари и приказал ему удерживать подельника действующей рукой за здоровое плечо. Сам же легко, как будто занимался этим всю жизнь, одним движением вставил вывихнутый сустав на место. Затем сходил к реке, сорвал лист лопуха, намочил его и приложил к распухшему плечу рудокопа.
– Поносишь так три дня, пока опухоль не спадет. Только не забывай регулярно смачивать лист, – сказал Вандер рудокопу и не торопясь, с чувством исполненного долга направился обратно в лагерь.
Когда проходил мимо стражника, немого свидетеля происшедшего, тот вполголоса произнес: