Спустившись вниз, мы через несколько часов достигли этого поселка. И да, я оказался полностью прав. Домов не было. В хлипких постройках проживали обычные нищие, которым некуда больше было податься. Кое-где можно было встретить костры, возле которых крутились женщины, внешний вид которых оставлял желать лучшего. Некоторые выглядели настолько изможденными и больными, что становилось непонятно, как они вообще могут двигаться.
На нас с Тереном изредка смотрели. Особенно на меня, учитывая, что моя одежда была в разы лучше, чем у остальных. Люди здесь были одеты в откровенные лохмотья. В глазах многих плескалась обреченность и смирение с судьбой. Запах годами не мытых тел и испражнений заставлял морщиться.
Терен вышагивал рядом. Он больше не прятал лицо. Из глаз пропала обреченность и усталость. Судя по всему, в нем проснулось обычное человеческое любопытство, свойственное почти всем людям. Раньше все это подавлялось негативными эмоциями и постоянной болью.
Для начала я решил посмотреть источник. Мне хотелось узнать, насколько целебна его вода. Чтобы увидеть его, нам пришлось обходить скалу сбоку. В нескольких местах я заметил огромные трещины, прочерчивающие скалу снизу доверху.
Как оказалось, подобраться к источнику не так-то и просто. Его оккупировали те, кто был довольно здоров и крепок телом, а еще нагл.
– Стоять! – гаркнул детина, преграждая нам путь и поигрывая при этом дубиной. – Самые умные, что ли? – спросил он, засмеявшись. При этом его лицо, изуродованное бугристыми шрамами, стало еще более отталкивающим. – За воду надо платить.
Я внимательно огляделся. К нам со стороны источника шли еще несколько вооруженных дубинами мужчин. Все они были рослыми и, судя по всему, ничем особенным не страдали. По крайней мере, на первый взгляд, они выглядели здоровыми и бодрыми.
– Вы не понимаете… – начал Терен, но я приподнял руку, безмолвно прося его замолчать.
Насколько я знал, такому типу людей безразличны все, кроме них самих. Уговоры, призывы быть разумными ни к чему не приведут, только разозлят их.
– Кто-то дал вам право продавать эту воду? – спросил я спокойно. На самом деле я сильно сомневался в чем-то подобном, но мало ли, вдруг местные власти решили, что из их рук утекает еще один источник дохода. Сомневаюсь, что нищие люди могли заплатить слишком много. Вот только некоторых людей это вряд ли могло волновать.
– Мы сами себе его дали, – прорычал детина мне прямо в лицо, а потом оценивающе так меня оглядел и хмыкнул. – Больно дорогая у тебя одежонка. Думаю, ты желаешь поделиться ею с достойными людьми, не так ли?
– Не так, – ответил я, воплощая кинжал и приставляя его к горлу мужику.
Скосив взгляд вниз, он побагровел от ярости.
– Да ты!.. – взревел он и вместо того, чтобы отшатнуться или замереть, дернулся вперед, вскидывая дубину.
Честно говоря, я удивился, когда кончик кинжала вошел в немытое горло. Я не ожидал такой странной реакции, поэтому и не успел сориентироваться. Мне казалось, что человек, когда ему приставляют кинжал к горлу, либо отшатывается, либо замирает, либо пытается выбить оружие из рук противника, но уж точно никто не станет самостоятельно насаживаться на кусок металла горлом. Если он, конечно, не самоубийца.
У конкретно этого человека явно был напрочь отключен инстинкт самосохранения, ведь тот даже не поморщился, хотя всё-таки отшатнулся. Я видел, как по горлу заструилась кровь, но в тот момент меня больше интересовала дубина, приближающаяся к моей голове. Вскинув руку, усилил кожу, сделав ее стальной. Это дало результат – дубина сломалась.
Мужик опешил от подобного. Кажется, сломанная палка волновала его больше, чем поврежденная кожа на горле и текущая из нее кровь. Он, глупо моргая, смотрел на свое сломанное оружие, а потом, отбросив его, взревел, бросившись на меня с кулаками.
Отойдя чуть в сторону, я подставил подножку. Детина запнулся и полетел лицом на землю, я не стал ждать, пока он упадет, сместился чуть в сторону и пнул прямо по лицу. Послышался противный хруст – скорее всего, я сломал ему нос. Мужик, рухнув на землю, взрыкнул и подскочил, смотря на меня налившимися кровью глазами.
Вздохнув, я бросил взгляд на остальных, но никто не думал вмешиваться, хотя мерзкие улыбочки потухли. Долго наблюдать за своими подельниками мужик мне не дал, снова кинувшись напролом. Через пару ударов он все-таки рухнул и больше не встал. Убедившись, что он хоть и без сознания, но живой, я повернулся к остальным.
Показательное избиение, как оказалось, не убавило в этих людях желания не пускать меня просто так к источнику. Хотя, как мне кажется, после того, как первый громила рухнул без сознания на землю, они уже не думали об источнике, скорее, хотели просто накостылять слишком наглому (как они считали) пришлому.