— Так для такого таланта, как Эдмунд, это же плевое дело.
— Именно так он и полагал, — грустно рассмеялся Фаэторн, — пока не познакомился с автором, вечно недовольным адвокатом по имени Эгидиус Пай. Я видел его у Эдмунда и никак не мог понять, из какой мышиной норы выбрался этот субъект… Но не будем о нем. — Лоуренс махнул рукой. — Пай — лишь мелкая незадача. Я с ним разберусь.
— А сколько народу ты возьмешь с собой в Эссекс?
— Где-то с дюжину.
— Включая музыкантов?
— Да, Марджери. Тут мне пришлось проявить жесткость и отобрать тех, кто может и выступать на сцене, и играть на нескольких инструментах.
— Должно быть, те, кому ты отказал, обиделись?
— Обиделись, — со вздохом признался Лоуренс. — Но что я могу поделать? В приглашении указывалось точное число актеров.
— А как ученики?
— Их я посчитал отдельно. Четырем мальчикам хватит одной постели.
— Четырем? — переспросила Марджери. — Ты хочешь сказать, что оставишь Дэйви Страттона здесь?
— Думаю, нет. Джон Таллис ужасен. У него слишком грубый голос, чтобы играть женские роли, и чересчур хрупкое телосложение, чтобы взяться за мужские. Лучше уж я оставлю здесь его.
— Но ведь он куда опытнее Дэйви!
— Тут ты права, однако у Дэйви в зале будет сидеть отец. Тут, Марджери, замешана политика. Джером Страттон, точно так же как и наш патрон, — друг сэра Майкла Гринлифа. Необходимо ублажить купца. Он будет рад увидеть сынишку на сцене, пусть даже на одно мгновение.
— И то верно, — согласилась Марджери. — Ну да будет. Есть-то ты хочешь?
— С голоду помираю.
— Ну так иди садись за стол, — приказала она, подталкивая его в сторону столовой, — а мне еще надо похлопотать на кухне. Сейчас всех позовем — хочется посидеть всей семьей, пока ты не уехал.
— Всей уже не получится.
— Я кого-то забыла?
— Самого маленького — Дэйви Страттона. Даже не проси его звать: голос у меня зычный, но до Эссекса я вряд ли докричусь.
Марджери устремилась на кухню — проверить котелок над огнем и отругать служанку за то, что она положила мало соли, — потом распорядилась подать хлеб, и служанка поспешила в кладовую, а оттуда с ношей — в столовую. На кухню она вернулась не сразу. Марджери было собралась отругать ее еще раз, но насторожилась, увидев выражение лица девушки.
— Вам лучше скорей пойти туда, — запинаясь, проговорила служанка.
— Куда — туда?
— В столовую. Боюсь, мистеру Фаэторну нужна помощь.
— Что за вздор, я только что с ним разговаривала. Он был здоровее нас всех.
— А сейчас уже нет! Он попросил меня позвать вас.
— Попросил тебя? Что он — сам не мог? Лоуренс! — крикнула она. — Ты за мной посылал?
Голос, прозвучавший в ответ, был столь слаб, что Марджери еле разобрала слова.
— Сюда, Марджери, — хрипло простонет Фаэторн. — Умоляю…
Марджери бросилась со всех ног в столовую. От представшего перед ней зрелища у нее перехватило дыхание. Муж сидел на своем обычном месте во главе стола, однако теперь Лоуренс был абсолютно не похож на веселого здоровяка, с которым она флиртовала минуту назад. Положив руки на стол, Лоуренс тяжело дышал и время от времени содрогался от приступов дикого кашля. Подбежав к мужу, Марджери обхватила его руками.
— Что случилось, Лоуренс? — спросила она. — Что с тобой?
— Не знаю, любовь моя.
— Когда это с тобой началось?
— Как только сел.
— Может, что-нибудь не то съел или выпил? У тебя болит что-нибудь? Где болит?
— Везде, — простонал он.
Резко качнувшись, Лоуренс повалился на стол. Марджери склонилась над ним и, обхватив его голову ладонями, пристально вгляделась в лицо мужа. Фаэторн переменился разительно: рот был раскрыт, глаза не выражали ничего. Хотя в комнате было прохладно, лицо Лоуренса покрывали капельки пота.
— Господи! — воскликнула Марджери, прижав руку ко лбу мужа. — Да ты весь горишь!..
Глава 5
Николас Брейсвелл не мог нарадоваться гостеприимству хозяев Сильвемера: Майкл Гринлиф был ласков, внимателен и учтив, а его жена не упускала возможности лишний раз выразить свое восхищение «Уэстфилдскими комедиантами». Супруги были столь любезны, что Николас недоумевал, как в друзьях у них оказался своенравный и капризный покровитель их труппы. Закадычные друзья лорда Уэстфилда были под стать ему: бездельники-аристократы, картежники, бретеры и пьяницы, они ошивались при дворе в ожидании королевской милости или же наоборот — оставили двор, попав в опалу. Гринлифы никак не вписывались в общую картину. Тогда как лорд Уэстфилд и его приятели вечно ходили в долгах, Волшебник из Сильвемера явно был человеком состоятельным, а кроме того, занимался наукой, интерес к которой обходился ему недешево. При этом сэр Гринлиф никогда не кичился своим богатством: одевался он так же, как его слуги, и вел себя с трогательным смирением.