— Он сам сбежал, никто его палкой не гнал.
— Завтра утром я собирался сделать еще один круг. Пошире.
— Нет! — Фаэторн грохнул кулаком по столу. — От меня ни на шаг. Завтра на «Генриха Пятого» придет тьма народу. Я отказываюсь репетировать, если вместо тебя суфлировать будет этот набитый дурак Джордж Дарт. Ни строчки не произнесу, так и знай! Нам надо хорошо выступить.
— Кстати, на завтрашний спектакль сэр Майкл предложил мне одолжить порох собственного изобретения. Это оживит действие и не даст зрителям заснуть.
— По мне, пусть спят, Ник, — проникновенно сказал Фаэторн, — лишь бы никто из них вдруг снова не помер. Генрих Пятый должен убивать французских солдат, а не зрителей.
Они покончили с ужином и отправились готовиться ко сну. Возле коттеджей горели факелы, виднелись двое часовых, вооруженных мушкетами. Ромболл Тейлард что-то им втолковывал. Заметив приближающихся актеров, он повернулся к ним.
— Сэр Майкл решил выставить охрану. — Управляющий показал на вооруженных людей. — До нас дошли известия о том, что Исаак Апчард сбежал, поэтому лучше не рисковать.
В этот момент на тропинке показалась фигура на коне. Всадник быстро приближался. Николас впился взглядом в наездника, гадая, кто же это. Суфлер узнал человека, только когда тот спешился: ни с чем нельзя было спутать осанку и походку Джерома Страттона.
Весть о спектаклях «Уэстфилдских комедиантов» распространилась со скоростью лесного пожара, и со всей округи стекались люди, жаждавшие посмотреть хоть одно из оставшихся представлений. В воскресенье зрителей ждала комедия «Счастливый ворчун», веселье которой на следующий день, в понедельник, должна была оттенить печальная драма «Месть Винцетти». Для тех, кто прибыл в Сильвемер в субботу вечером, готовили «Генриха Пятого». У главного входа толпились десятки приглашенных.
В царящей суете никто не обратил внимания на двух человек, одетых в черное. Воспользовавшись сгущавшимися сумерками, они проникли в усадьбу с черного входа и затаились во тьме.
Лоуренс пребывал в прекрасном настроении. Репетиции шли отменно, специальные эффекты, над которыми потрудился Николас, сработали отлично. Пай внес изменения в заклинания «Ведьмы из Колчестера». Теперь Фаэторн мог не опасаться загадочных хворей и сосредоточился на роли. Облачившись в королевские одежды и водрузив на голову корону, он обратился к актерам, сгрудившимся в костюмерной.
— Друзья, — торжественно произнес он, обводя взглядом лица комедиантов, — не стану отрицать: у нас случались неудачи. Но теперь все позади. Удача благоволит нам. В Эссексе у нас есть пара недругов, но почитателей гораздо больше, и именно ими сейчас полон зал. Прислушайтесь! — Он поднял палец. — Вы слышите этот гул? Зрители в предвкушении! Мы завоевали их сердца еще до того, как вышли на сцену. И у меня для вас еще одна радостная новость: в зале сидит наш лучший друг. Я говорю сейчас о нашем покровителе, лорде Уэстфилде.
— А я-то думал — вы имеете в виду Барнаби, — осклабился Илайес.
Фаэторн взглядом заставил умолкнуть захихикавших учеников и продолжил:
— Сэр Майкл и леди Элеонора заслуживают феерического спектакля. Но лорду Уэстфилду требуется нечто большее. Готовы ли мы выступить так, чтобы он гордился тем, что наша труппа носит его имя? — Актеры живо закивали. — Тогда надевайте доспехи, берите оружие и с чистым сердцем — в бой! — Выхватив меч из ножен, он воздел его над головой: — Вперед!
Было видно, что слова Лоуренса произвели на актеров впечатление, хотя они не раз слышали подобные речи. Всем, за исключением робкого Джорджа Дарта, не терпелось поскорее выйти на сцену и показать, на что они способны. Загорелся даже флегматичный Эдмунд Худ.
— Я чувствую, что могу одолеть недругов одной левой! — воскликнул он.
— Не советую, — улыбнулся суфлер. — У тебя роль французского дофина, а значит, тебе предстоит проиграть. Если ты разгромишь неприятеля, ты погрешишь против исторической правды.
— Ты знал, что лорд Уэстфилд в зале?
— Только что услышал.
— Хитрец Лоуренс — держит все в тайне, пока не наступит самый удачный момент. Ты только посмотри, как все приободрились!
Николас обошел костюмерную, желая еще раз убедиться, что все готово к выступлению. Музыканты уже устроились на хорах, актеры заняли свои места. Дарту поручили несколько ролей, а кроме того, Джордж должен был подавать актерам бутафорию, аккуратно разложенную на столе, за которым он сейчас нервно переминался с ноги на ногу.
Показались музыканты, и ропот в зале затих. Заиграли вступление, и на сцену вышел Оуэн — прочитать пролог. Вне всякого сомнения, «Генрих Пятый» был лучшей пьесой Эдмунда Худа. Казалось, Фаэторн стал выше ростом, когда появился на сцене в образе монарха. Дамы в зале восхищенно ахнули. Властный, царственный Генрих Пятый приковал к себе все внимание зрителей, хотя порой его и отвлекал на себя сыпавший уморительными шутками Барнаби Джилл, игравший солдата. Задолго до окончания первого действия комедианты добились своей цели: зрители были потрясены. Но с началом следующей сцены Николас почувствовал приближение беды.