Вот и пришлось рассказать сестре все. Хельга не знала почерк Торгрима так хорошо, как я, но поверила на слово.
– До того, как я догадалась взять с собой Вестри, мы с Оле бегали по городу, искали тебя в «Трех петухах», поднимались на Часовую башню. Само собой, побывали в ратуше. Я из Торгрима чуть душу не вытрясла, думала, он тебя куда-нибудь отправил. Тильд только что Драконами не клялся, что не видел тебя с самого утра и даже представить не может, где ты. Мог бы и припомнить, что говорили о заброшенном доме, тем более что сам туда ходит… Ну погоди, Торгрим, вернись только! Что он потерял?
Присев на край кровати, Хельга внимательно прочитала записку.
– Сражение с подснежниками… Он и в хрониках так пишет? Хоть бы спросил, как правильно… Подожди, Кривой переулок? Штурм дома Лидингов?
Дом Лидингов. Обычный житель Гехта вряд ли с ходу припомнит, что же произошло в Кривом переулке двадцать семь лет назад, но студентам факультета юриспруденции и молодым стражникам об этом рассказывают обязательно, разбирая случившееся в деталях. Лидинги были самой обычной семьей. Никто и предположить не мог, что преследуемая стражей банда подснежников ворвется в их жилище и сделает ни в чем не повинных людей заложниками. Дом брали штурмом, как настоящую крепость. Были призваны не только стражники, но и все служащие в Палате Истины, способные носить оружие. Именно они пошли в стремительную лобовую атаку, стремясь задавить врага числом, отвлечь, дать время нескольким умелым стражникам незаметно пробраться в дом через кухонное окошко. Лидингов тогда спасли. Подснежников истребили всех. О потерях среди стражи много говорить не принято.
– Я не знала, что у Оле… Помнишь, мы с ним повздорили? Сван говорил, что если найдется человек, который будет убивать преступников, он, капитан городской стражи, будет ему благодарен. Что не следует мешать мстителю. Оле, Оле…
Сложенные на коленях руки сестры белели на фоне темно-синего домашнего платья. Красиво смотрелись бы на ее пальце кольца Хустри. Два потемнее и светлое, серебряное, между ними. Если бы можно было разорвать союз побратимства. И поправить кое-что еще.
– Хельга, – я добрался до руки сестры. – Оле, он… неплохой…
– Да кто ж его ругает, – вздохнула Хельга. – Ларс, давай когда ты поправишься и… все это кончится… поедем в Къольхейм. На неделю, не меньше. И возьмем с собой этого фунсова Свана. Давно пора нормально познакомить его со всеми нашими.
ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ
На самом краю обитаемой земли, на берегу сурового серого океана стоит храм Багряного Дракона Дода. Редко приходят сюда люди, не облаченные в алые одежды истребителей зла. И еще реже являются они добровольно.
В семи версе от храма черный кхарн остановился. Хозяин попробовал снова послать его вперед, но косматый бык широко расставил ноги, упираясь в снег копытами, и низко опустил голову, словно готовясь принять на рога невидимого противника.
– Думаешь, мне так уж хочется идти туда? – проворчал человек, спешиваясь.
Проваливаясь по колено в рыхлый сыпучий снег, он зашагал к храму.
Когда до святилища оставалось не больше пяти шагов, ворота открылись.
Глава 9
Глава 9
Отряд стражи, посланный на Южный тракт, вернулся неделю назад. Оле и Торгрима среди доблестных поимщиков разбойников не было. Стражники отчаянно темнили, нипочем не желая сознаваться, куда делись капитан и хронист. Живы, скоро вернутся, куда поехали – не знаем. Хельга тихо злилась первые пять дней. Потом гнев сестры стал явным. Не завидую я Оле и Торгриму.
В отсутствие капитана стражи его обязанности делят между собой старший из капралов и главный прознатчик. А хронист может полагаться только на своего ученика. Полдня ушло на то, чтобы втолковать эту истину Гудрун, но наконец, услышав третью клятву, что я не упаду на улице от слабости и дурноты, а если упаду, то сразу пойду домой, нянька наконец отпустила меня в город. Хельга только рукой махнула. Къоли всегда знают, что делают и на что способны.
Я и не думал, что так соскучился по нашей сбегающей вниз от Ратушной площади Замковой улице, по чуть покачивающейся на ветру жестяной вывеске сапожника Андреаса, по пузатым, похожим на бутыли столбикам у калитки аптекаря Магнуса Табла, по черному коту, изваянием застывшему в окне хессы Кёб, по важно расхаживающему от дома к дому метельщику Кори. Как же мне не хватало искрящегося мелкого снега на брусчатке, тающего в руке снежка, морозного воздуха, в который вдруг вплетается запах свежей выпечки, донесшийся из расположенной в конце улицы булочной Торы Хольм. Воровато оглянувшись, я отломил бугорчатую прозрачную сосульку. Вроде бы та же вода, что пьем дома, но до чего же вкусно…
С удовольствием грызя сосульку, я двинулся к заброшенному дому. Все-таки смущает меня эта балка в подвале…
Возле бывшего жилища Орма Бъольта многое изменилось. Вниз по склону оврага ведет теперь тщательно расчищенная лесенка. Вспомнив, как катился вниз, я тихо порадовался, что не расшиб хребет о ступени.
Подход к дому так же тщательно расчищен и утоптан. Крыльцо избавлено от снега. Дверь… Дверь закрыта цепями крест-накрест. Шляпки вбитых в дверные косяки железных костылей скрываются под черными сургучными печатями Палаты Истины.
Я очень удачно открываю дверь караулки – как раз чтобы услышать конец фразы:
– …я ему не сторож!
Хельга и Оле стоят друг против друга, как в тот раз, когда я случайно услышал их разговор под лестницей. Только сейчас руки Свана не лежат на плечах сестры, а сердито засунуты за стражнический пояс.
Хельга поворачивается так резко, что коса выскальзывает из-под шпильки, утрачивает форму розы и повисает петлей.
– Ларс, Торгрим пропал.
Торгрим отделился от отряда три теге назад. Сказал, что возвращается в Гехт. Стража на воротах не видела, как он въезжает в город; ни в ратуше, ни дома Тильд не появлялся. Эмиль Кеккен его тоже не видел. Ни в городе, ни в округе в это время не происходило ничего, что могло бы увлечь и надолго задержать хрониста.
Когда человек не появляется два дня и одну ночь, его начинают разыскивать. Патрули стражи расспрашивают людей на улицах, заходят в подозрительные дома. Пусть потом разгневанная жена колотит скалкой неверного мужа, а тот клянет стражу, лезущую не в свое дело, пусть вздорная девица, поссорившаяся с родителями, визжит, что никогда не вернется домой, это лучше, чем знать, что они, попав в логово подснежников или гнездо нежити, так и не дождались помощи и спасения.
Сейчас Хельга и Оле споро организовывали поиски Торгрима. Меня, как не способного помочь чем бы то ни было, а значит, мешающего, из караулки прогнали.
Растерянно поглаживая в кармане сложенную записку из дома Орма Бъольта, я вышел на крыльцо.
Ты права, Хельга, странные дела творятся в Гехте. Слишком много странного за так мало времени.
Куда исчез Торгрим? Он приходил в дом Орма Бъольта, искал там что-то. Может быть, обнаружил нечто, что заставило теперь уже его уйти из города? Что?
Это может знать старый Пер, но раньше в ответ на все вопросы звонарь только махал руками и твердил, что не надо идти за мертвыми. Так и не рассказал ничего о людях, живших в Гехте семьдесят лет назад. Легче горгулий расспросить…
Горгульи. «Собачки знают». «Они летают по ночам, они не могут не летать».
Рэв Драчун, вор, в ужасе бежит за спасением к дому главного прознатчика Гехта и погибает на пороге. Раны его нанесены как будто огромными острыми когтями.
Флоси Кислый настолько боится драконов, что умирает от ужаса, только увидев изображение на стене.