– Уеду в столицу, ко двору. Буду носить платье с фижмами, пудрить волосы и приклеивать мушку «Роковая любовь». Вот сюда. Нет, сюда.
От прикосновения перемазанного в сладком пальца на лице Хельги оставались забавные следы.
– Что-то случилось?
– Я поссорилась с Оле.
Небо упало в океан! Хельга и Оле постоянно спорят и препираются, но никто никогда даже голос не повышал!
– Из-за чего? – растерянно спросил я.
– Из-за убийства Рэва Драчуна. Оле ничего не хочет слушать, заладил, что вора прикончили свои. И что, мол, слава Драконам, чем больше этих хрустальных пауков заест друг друга, тем добрым людям лучше, и не надо гадам мешать. Смеется над моими догадками. И разговаривает так, будто я маленькая девочка… Нет, избалованная знатная девица, которая от скуки лезет в работу мастеров.
– Хельга, но он же так не думает…
Сестра мрачно оглядела оставшуюся половинку плюшки и впилась в нее зубами.
– Не думает, – буркнула она, прожевав. – Но все делает так, будто хочет помешать, будто ему очень нужно, чтобы я не нашла убийцу Драчуна. Оле, понимаешь, наш Оле!
Хельга выдернула из волос последнюю шпильку и ловко метнула ее в висящий гриб.
– Били не обязательно с близкого расстояния… Нет, тут сейчас ни один тилл ничего не разберет! Твоими стараниями этот гриб только на корм кхарнам. Повесь другой, там на столе лежит.
Заняться новой мишенью я не успел. Снизу раздался звон дверного колокольчика и нетерпеливый лай Вестри.
Когда я спустился, наш пес вовсю скреб дверь лапами. Так он встречает только своих. Гудрун забыла ключ?
На пороге стоял Оле.
– Гудрун дома? – спросил он, пристально глядя на дверной косяк. – Обещала мне спрясть, – стражник поднял повыше тючок черной кхарновой шерсти. – Так что, дома?
Голос его становился все растерянней, взгляд метался, пока не попал наконец в ловушку – наверху лестницы стояла вышедшая из комнаты Хельга.
- Ну чего, Къоли? – почти крикнул Оле, с размаху опустив тючок мне на руки. - Да, не могу я без вас!
Над вторым грибом мы трудились втроем и почти превратили его в фарш. Оле ни словом, ни делом не мешал попыткам Хельги дознаться до истины и даже сходил вниз за маленьким стражническим арбалетом. По грибу стреляли, били в шляпку бельтом, держа его в руках. За этим занятием нас и застукала вернувшаяся с базара Гудрун.
Гнев домоправительницы был силен и праведен. Загубленные грибы были любимцами Гудрун, как обладающие особо длинной и мягкой бородой. Бедная женщина холила и лелеяла их и как раз сегодня хотела обрезать волокна на полотно. А мы, баловства ради… Досталось даже Оле – почему, как взрослый солидный человек и стражник, не пресек и не вразумил?
Спасение мы нашли в бегстве на кхарню. Три лохматых быка с удовольствием умяли изрезанные грибы. Жаль, но другой пользы наша затея не принесла.
Дверь кхарни слегка приоткрылась, и в щель просунулась узкая собачья мордочка. Оглядев нас шкодными карамельными глазами и поняв, что в обиталище быков сейчас только друзья, Вестри скрылся. Но ненадолго. На этот раз он протиснулся в двери задом, волоча за собой подушку, только вчера купленную для него Гудрун. Дал нам возможность несколько минут полюбоваться собой и обновкой, а потом, поднявшись на задние лапы, обрушил передние на подушку. Когти пробили в ткани четыре аккуратные круглые дырочки.
Глава 3
Глава 3
Лучше всех в нашем городе чувствует время старый Пер Подкидыш, слепой звонарь Часовой башни. Не различая света и тьмы, он бьет в колокол, отмечая каждый час дня, а также начало и конец ночи, но никто не помнит, чтобы старик ошибся хоть на минуту.
Одного не знает старый Пер – это сколько ему лет. Впрочем, этого в Гехте не помнит никто. Если покопаться в летописях, там наверняка сыщется запись, в какой день какого года правления какого государя лекари из храма Дракона Зари и Полудня Зеленого Леге нашли на пороге младенца с белыми мертвыми глазами. Но кто станет уделять этому время?
Если в земле Фимбульветер появляется калека, это значит, что Драконы хотят напомнить людям о милосердии. Увечного содержат родственники или же он живет при храме Зеленого Леге, за счет города. Такой человек редко может найти дело по силам. Но в мире случается все.
Земля Фимбульветер помнит Харальда Секъяра, прозванного Зерцалом Честности. Канцлер короля Олафа Строгого был слеп от рождения. И мог по голосу человека безошибочно понять, лжет ли тот и что заставляет его делать это. Старый Пер узнает людей по шагам и по дыханию.
На вершину башни, где безвылазно обретается звонарь, ведут сто сорок ступеней. Прежде я пытался обхитрить Пера и то бежал по лестнице (пока хватало сил), то шел спокойно, то останавливался на каждой ступеньке. Тщетно! Старик всегда узнавал меня, легко отличая от приходящих проведать его жрецов Леге. Со временем игра наскучила, и я стал подниматься на башню просто чтобы повидаться с Пером и посмотреть с высоты на город.
Лестница выводит на открытую площадку, где подвешен большой часовой колокол. Велик соблазн взяться за веревку и, раскачав колокольный язык, ударить в гулкий бронзовый бок. Но за звон вне урочного времени Пер пришибет меня на месте и больше никогда не пустит в башню.
По маленькой железной лесенке в круговой коридор, в который выходит дверь жилища звонаря, а оттуда – вверх, где под открытым небом расположены солнечные часы, старейший страж времени Гехта.
Ветер набрасывается сразу, стоит высунуться из люка на верхней площадке. Я замешкался, убирая упавшие на глаза волосы, и не сразу заметил стоящего на ограждении башни человека.
Он замер возле каменной горгульи на узком обледенелом выступе. Стоял, высоко подняв руки, и ветер яростно развевал его плащ и седые волосы. Крыш города не было видно, только бескрайнее белое небо, и на краю его стоит человек…
Фунс знает, как слепой Пер умудряется спокойно удерживаться на скользком камне, который чуть шире подошвы его сапога. Я, когда в первый раз увидел, как старый звонарь стоит на краю стены, испугался чуть не до истерики. Торчал, как кол, по пояс высунувшись из люка, намертво вцепившись в крышку, и только хватал воздух широко открытым ртом. И хорошо, что не кинулся спасать, иначе наверняка спихнул бы Пера со стены.
– Доброго дня тебе, Ларс Къоль! – звонарь развернулся, как флюгер на вертушке. – Почтенная Гудрун нынче снова пекла пироги?
– Да, с грибами. Она просила тебе передать…
Я вытащил из-за пазухи сверток с еще теплой выпечкой.
По-птичьи соскочив с ограждения, Пер подобрался ко мне. Бережно принял в ладони пирожки, поднес к лицу.
– Чудесно, чудесно! – бормотал он. – Мало что на свете приятнее свежего хлеба. Как хорошо держать его в руках! А когда ветер дует со стороны городской пекарни, у старого Пера праздник.
Он еще раз с наслаждением понюхал пироги.
– Добрые люди из храма милосердного Леге сердятся, когда я залезаю на ограждение. Они боятся за меня, хотят мне добра, но разве танцы с ветрами, разговоры с городом не стоят остатка жизни старого Пера, знающего этот мир так долго, что уже готового посмотреть на другой?
Иногда мы задаем вопрос прежде, чем успеваем о нем подумать.
– Пер, ты знал хрониста Орма Бъольта?
Старый звонарь вскинулся, как стражник при сигнале тревоги.
– Почему ты не спросишь об этом своего учителя, мальчик?
Неизвестно, где фунсы носят Торгрима, но в ратуше с утра его не было.
– Я еще не видел его… сегодня.
– Орм Бъольт, Орм Бъольт… Ушедший хронист… Сколько лет его имя не вспоминали? Теперь оно вернулось, а у дверей главного прознатчика Гехта убивают человека, который бежал за спасением…
– Ты что-то знаешь, Пер?
– Нет. Собачки знают, – звонарь указал на горгулью. – Они летают, часто летают. Эта и та, что сидит напротив ратуши. Потом рассказывают друг другу, что видели. Люди не слышат их, только старый Пер. Смотрит сны, не закрывая глаз… Не слушай старого дурака, Ларс Къоль. Тебе незачем знать его бредни. И хессе Хельге незачем знать. Не надо ходить следом за мертвыми!