«Попутчик» первым прервал молчание, нарушавшееся до сих пор только шипением воды у скулы да тоскливыми криками чаек.
— Вам, случайно, не известны наши нынешние координаты? Желательно, как можно точнее?
Я едва не поперхнулся от неожиданности.
— Только Костьяна. Шестьдесят шесть градусов двадцать девять минут сорок… нет, сорок одна секунда северной широты, Тридцать три — двадцать три и… то ли пятнадцать, то ли семнадцать секунд восточной долготы. Точнее, извините, не знаю, тут на стёрто…
Думаете, я помнил координаты Костьяна наизусть? Как бы не так — просто Лёша Волков, набрасывая на меня кроки, зачем-то пометил их совсем крошечными цифирками ниже названия островка. На моей памяти они понадобились впервые — и, что характерно, не мне…
— Благодарю.
Новая серия металлических щелчков. «Попутчик всмотрелся в испещрённые неразличимыми с такого расстояния значками металлические кольца и ползунки, удовлетворённо крякну и убрал 'астролябию» в поясную сумочку. Когда он снова заговорил, голос его был сухим, резким; незнакомый акцент усилился ещё больше.
— Поворачивайте на маячный буй. — распорядился он.
…вот-те — нате, хрен в томате!..
— Это с какого такого перепугу? — осведомился я. Нам к тому берегу не надо. Сейчас вот увалимся под ветер и пойдём в проливчик между Костьяном и во-он теми маленькими островками.
И для убедительности махнул рукой.
— Мне надо. — голос стал ещё суше, ещё резче.
— Вам надо — вы и добирайтесь, А меня люди ждут.
Происходящее стало меня раздражать. Что за наглость, в самом деле? Нет, я понимаю, старших надо уважать, к тому же у человека неприятность — но всему же есть предел!
Однако, совсем уж обострять ситуацию не хотелось.
— Да вы не переживайте, за сутки-двое наверняка найдёте оказию. Мимо Костьяна много рыбаков ходит, и туристы тоже. Договоритесь — они вас подбросят на Великий, а меня люди ждут.
Он поднялся, держась за вантину, запустил руку в складки плаща, а когда вытащил её — в ладони оказался большой револьвер с массивным стволом. Чёрная дырка дула смотрела точнёхонько мне между глаз.
— Я уже нашёл… оказию И лучше бы тебе, парень, не упрямиться.
Я немного разбираюсь в оружии — крупноформатная толстая книга «Пистолеты и револьверы» некоего Жука, слыхали? Чудище, которое «попутчик» извлёк из-под своего плаща, нисколько не походило на наган, зато до чрезвычайности напоминало британский «Веблей-Скотт», вроде того, что мелькает пару раз в бессмертных «Приключениях Шерлока Холмса и доктора Ватсона». Прямо скажем. Не самый распространённый в наших краях образец огнестрела — гранёный длинный ствол, как и полагается армейской, офицерской модели, прихотливо вырезанная гребенчатая мушка. Пугач? Игрушка, испанская копия исторического образца, какие в последнее время во множестве мелькают на полках сувенирных магазинчиков? Ох, не похоже — вон, тёмно-серые кончики пуль выглядывают из каналов ребристого барабана, воронение на металле кое-где вытерто до белизны, надо полагать, от частого использования — да и не держат копии вот так твёрдо, уверенно.
А ещё — почему-то мне не было страшно. Вот нисколечко! Сиди я сейчас в салоне пассажирского лайнера, в проходе которого размахивает какой-нибудь «Береттой» или «Узи» смуглый тип с физиономией, до глаз прикрытой платком-арафаткой — я бы наверное, обмочился от страха. Знаем, читали, видели по телевизору… А тут — ситуация настолько дикая, настолько неправдоподобная, что поневоле воспринимаешь её, как эпизод из книжки — вроде «Повестей-сказок» Виталия Губарева, где трое пионеров попадают на тропический остров с пиратами.
…во что это ты вляпался, парень?..
— Говорю последний раз: поворачивай к маячному бую. — повторил «попутчик», и собака, свернувшаяся калачиком на решётчатых пайолах у его ног, подняла на меня взгляд и коротко тявкнула. — И не надо бояться, я не пират, грабить или убивать никого не собираюсь. Но если будешь и дальше упрямиться — придётся справиться без тебя. Ты как, сам за борт выпрыгнешь, или помочь?
«А ведь он не шутит, — понял я. Конечно, сейчас не осень, температура воды — градусов десять, но всё равно — заплыв до берега, пусть и в спасательном жилете (вот он, лежит на банке под рукой) меня нисколько не привлекает…»
— Хорошо, как скажете. К бую, так к бую
Я вильнул поясом (кончик румпеля по-прежнему уютно устроился у меня между…э-э-э… чуть ниже спины) и нос «Штральзунда» покатился влево, нацеливая стрелу бушприта на буй. Грот при этом слегка заполоскал, и мой террорист (или вернее, всё же, назвать его пиратом? Сам он только что открестился от этого высокого звания, хотя, если честно, верится с трудом…) ловко, одной рукой, распустил гика-шкот, выбрал слабину, и снова закрепил его на утке — и это ни на миг не отводя в сторону уставленным мне в лоб ствол своего «Веблея». Несмотря на дикость своего положения, я не мог не восхититься — действовал он отточено, автоматически, так, что чувствовалась даже не многолетняя — много-десятилетняя практика настоящего моряка. И есть у меня подозрение, что с револьвером он, как и положено настоящему пирату, управляется ничуть не менее ловко, нежели с такелажем и парусами.