А именно: под пытками они признались в ереси (королевское дознание), потом перед папской комиссией отвергли обвинения, затем комиссия в Сансе (люди короля и инквизиторы) признала, что члены ордена – еретики, а значит, они солгали перед папской комиссией или повторно впали в ересь, что дало основание осудить и сжечь более семидесяти тамплиеров только в Сансе, остальных «дожигали» по диоцезам. Так в моём повествовании погибли Дамьен де Совиньи и Жан-Мари Кристоф (в 1310 году), хотя официально орден был признан виновным в ереси только через два года (на Вьеннском соборе в 1312 году).
[4] Слово «церковь» имеет несколько смысловых значений: 1. Архитектурное здание 2. Здание, где отправляется религиозный обряд. 3. Собрание верующих в рамках одного прихода, т.е. тех, кто посещает определённое место, молится вместе с другими верующими, участвует в таинствах и жизни храма. 4. Экзистенциальное значение: церковь объединяет всех верующих в единых молитвах и обрядах, но в это объединение входят все блаженные и святые, которые молятся за души умерших и живых и этот светящийся столб чистой энергии обращен ввысь к Богу.
[5] после обеда, в 2-3 часа.
========== Глава 3. Апостолы ложные и истинные ==========
Примечание автора к главе: подробно о секте лжеапостолов можно прочитать у Умберто Эко «Имя Розы» – всё, что было о них известно к 1327 году. Я даю: 1. Информацию о секте на 1311 год. 2. Взгляд на это движение с точки зрения инквизитора, собравшего информацию о лжеапостолах.
Глава сложная для тех, кто настроен на лёгкое «чтиво».
Историческая справка: Бернард Ги (1261/1262 – 30 декабря 1331 в возрасте 80 лет), так же известен под именами Bernardo Gui или Bernardus Guidonis был инквизитором из ордена доминиканцев, епископом Лодева и одним из плодовитых авторов Средневековья. Также он известен своим пребыванием в Тулузе в должности инквизитора на процессах против альбигойцев по указанию Папы Климента V между 1307 и 1323 гг.
Он вынес более 980 обвинительных заключений (вердиктов) за время своей пятнадцатилетней службы. Люди, обвиненные в ереси, передавались светским властям для исполнения наказания. Четыре секты христианских еретиков, описал Ги в своей книге – манихеев (катаров), вальденсов, псевдо-апостолов и бегинов. Другие группы верующих, которые нельзя считать христианами, также были описаны в его книге и названы “treacherous” (изменники, предатели), это – иудеи, колдуны, прорицатели и заклинатели демонов, греческие схизматики.
Время от времени папа Иоанн XXII доверял ему миротворческие миссии в Верхней Италии, в 1317-1318 гг. во Фландрии. В награду за верную службу Бернард Ги получает должность епископа города Туй в Галисии (26 августа 1323 г.) и продолжает добросовестно выполнять там обязанности инквизитора до 24 июля 1324 г., потом в городе Лодева (департамент Эро, Лангедок, Франция).
Его труд «Наставление инквизиторам» (Practica officii Inquisitionis heretice pravitalis) был создан исключительно для тех, кто выполнял обязанности инквизиторов, и содержит сведения о ересях, распространенных в древней церковной провинции Нарбонна: Тулузе, Каркассоне, Альби, Агде, Безье, Лодеве, Ниме и других окрестных диоцезах.
В современной обработке опубликованная книга разделена на пять частей. Первая содержит 38 правовых формул, касающихся вызова в суд и поимки еретиков. Во второй – содержатся 46 глав о помиловании и смягчении наказания за проступки, основные наставления, которые должен прочесть инквизитор. Третья часть состоит из 47 глав с воспроизведенными изречениями самих проповедей. Четвертая глава посвящена кратким и полезным поучениям к инквизиторам – правовым аспектам их деятельности, основанным на высказываниях юристов, апостольских постановлениях и извлечениях из Сorpus juris canonici. Пятая часть – единственная, которая была в настоящее время восстановлена полностью из отрывков трудов Бернарда Ги. Она озаглавлена «Способ, искусство и процедура изыскания и допроса еретиков, верующих и им сочувствующих последователей».
«Наставление инквизиторам» была написана примерно с августа 1309 г. по июнь 1322 г., но не позднее июля 1321 г.
***
Как только дверь в келью отца Бернарда закрылась позади него, Джанно охватила дрожь, природу которой он так и не мог понять. Он поискал глазами в длинном коридоре галереи с маленькими оконцами, выходящими на внутренний двор, и заметил Гийома, присевшего на каменной скамье в одной из ниш. Тот его ждал, как верный пёс, выполняя приказ своего хозяина не выпускать Джованни из виду ни при каких обстоятельствах.
– Почему так долго? – удивился нормандец. – У нас есть час до обеда, чтобы всё тут осмотреть. Отец Бернард сказал что-нибудь о наших с тобой занятиях?
– Да, – устало откликнулся Джованни и присел на скамью рядом, полузакрыв глаза. Казалось, что его, еще не оправившегося после беспокойного сна ночью, сейчас выжали как лимон, выпив все жизненные соки. Упоминание Гийомом скорого обеда не вселило радости, очень хотелось спать. Пускай даже так, как им теперь предписано внутренним уставом: прощайте, мягкая кровать и даже тюфячок, набитый соломой, теперь под спиной голая доска, поставленная на ножки, на которую для мягкости можно положить свернутый монашеский плащ; прощай, подушка, набитая пером, на смену тебе пришла другая – с зерновой шелухой; прощай, стёганое одеяло, ласкающее голое тело шелковистой мягкостью, спасающее от ночного холода, теперь это кусок шерстяной ткани, настолько тонкий, что едва удерживает тепло, поэтому и спать под ним возможно только в рясе и камизе под ней, поджимая ноги под себя. – Разрешил занятия утром и вечером по часу. Но хочу сказать, если Готье твой разлюбезный и хотел нас наказать, то он это сделал. Я не мог заснуть всю прошлую ночь: вроде спишь, глаз открыть не можешь, холодно, а встать и растереть руки-ноги сил нет.
– Чего ко мне не пришел? – Гийом спал от него не далеко – на расстоянии вытянутой руки, но сном безмятежным, как у младенца.
– Будить не хотел. К тому же доски такие узкие, мы бы не поместились.
– А мы их сдвинем! Если бы я раньше знал, что…
– Как сдвинем? – оторопело воззрился на него Джованни. – А что скажет братия? Нас за содомию из монастыря выгонят!
– Не выгонят! – Гийом улыбнулся его словам. – Если ты громко пыхтеть не будешь! Или стонать. – Он приобнял его за пояс и погладил ладонью по рёбрам.
– Это я пыхчу? – возмутился Джованни. – Я вообще только о праведной жизни и думаю. Это ты меня смущаешь и на грех подбиваешь своими руками беспокойными!
– Успокойся, – мягко призвал Гийом, – никто тут следить за нашими нравами не собирается. Более того, мы здесь мирские гости, вот, видишь, получили разрешение упражняться на заднем дворе. Оружия сюда приносить нельзя, но будем сражаться палками, чтобы мышцы наши не стали дряблыми, поскольку какой-либо работы в монастыре от нас не ждут. Я уже с ума схожу от того, что не знаю, чем себя занять.
– Кровать неудобная: слишком жесткая, нормально не погрешишь. Понимаю, – съязвил Джованни. – Отец Бернард сказал, что ждет нас после трапезы и дневного отдыха в скриптории. Обещал чем-то занять.
– Тебя! – Многозначительно ответил Гийом, – а мне только и дело, что рядом сидеть.
– Погрезишь, например, о Готье! – Джованни ухмыльнулся. – Святой отец как прикажет ноги скрестить и руки положить на колени, так у него и не забалуешь. Ладно, пойдём обратно в нашу келью кровати сдвигать, а то меня в дрожь бросает, как вижу фигуру в доминиканском облачении. – Мимо них важно прошествовали два брата в полном молчании, даже не повернув головы в сторону юношей. – Ты уже спускался вниз, во двор?
– Я его еще раньше весь осмотрел, не в первый раз прихожу вместе с господином де Мезьером. Двор у монастыря огорожен высоким каменным забором…
Монастырь располагался на достаточно большой по меркам города территории. Там, где его ограда смыкалась с площадью и перекрестьем улиц, стояла огромная каменная церковь в строительных лесах, поражающая своей вышиной и архитектурным исполнением даже умы современности. К строительству примыкали два длинных двухэтажных здания, сомкнутые буквой Г и образующие внутренний двор обители [1], в котором росли низкие кусты и стояли каменные скамьи, располагающие к созерцательному труду. Скрипторий располагался в здании, примыкающем к церкви, а кельи – в этом и в соседнем здании. Трапезная и хозяйственные постройки были разнесены по территории, основную часть которой занимал сад и огород. Задние ворота находились за хозяйственными постройками, на дальнем конце от собора и келий.