Солнце к тому моменту перекатило полуденную отметку и им принесли обед. По комнате разлился восхитительный запах запеченной в травах рыбы. Местный муниципалитет был еще щедр и на хрустящие, только вынутые из печи булки, вареные овощи, соленые оливки, несколько видов сыров и доброе красное вино.
Казалось, что после обильного обеда необходим отдых, но господа инквизиторы решили отпустить всех ненадолго, чтобы справить естественные нужды, а потом снова расселись за столом, неспешно обсуждая искусство местного повара в приготовлении рыбы, и чем это блюдо отличается от того, что подается братии в стенах монастыря.
По комнате внезапно распространились миазмы немытого тела, сведшие на нет все разговоры о еде. Следующий обвиняемый оказался молодым мужчиной, не старше Гийома. В короткой, не скрывающей колен ветхой тунике, через прорехи которой местами проглядывало его худое тело, он с дерзким видом предстал перед инквизиторами, погремев цепями, сковывающими руки. На его смуглых от грязи плечах отчетливо были видны незаживающие язвы от ударов плетей, сильно беспокоящие его при каждом движении. Когда-то светлые пряди волос теперь свалялись в тускло-сером беспорядке и кишели насекомыми, и только несильно отросшая растительность на щеках и подбородке указывала, что в тулузской тюрьме он пребывает примерно с месяц.
Внешний вид этого человека оказал огромное впечатление на сострадательного Джованни, жестокосердно напомнив ему о тех днях, что он сам провел в парижской тюрьме. Юноша поймал под столом ладонь Гийома и слегка сжал ее в поисках поддержки. Тот повернул голову и одними губами прошептал: «Дистиллят», напомнив поздний вечер накануне, когда они не могли успокоиться и отойти ко сну, склоняя на разные лады это слово, отчего-то показавшееся таким смешным.
Варфоломей из Монте Гаусио, казалось, не испытывал никакого страха перед инквизиторами и был готов гневно обличать служителей церкви, чем и занимался первое время. Его не перебивали. Он заново пересказал известные формулы, что последователи Вальдо ведут праведную жизнь как вели ее апостолы, согласно Священному писанию, не грешат, не стесняются наготы, не имеют вещей в собственности, никому не приносят клятв, не совершают злых поступков…
— А что происходит с душами тех, кого вы исповедуете? — отец Бернард неожиданно прервал его пламенную речь.
— Души, покидающие тело, отправляются в Рай или в Ад. Не существует какого-либо чистилища в ином мире после этой жизни, поэтому мы и не верим, что молитвы во время мессы или другие обращения за души умерших имеют значение после этой жизни. Святые на небесах не слышат молитв верующих, и мы не внимаем почитанию кого-либо, кого мы чтим на земле, поэтому не следует нам и слезно молить о заступничестве.
— Но святая Римская церковь молится за души своих верующих!
— Кто? Порченный понтифик? — Варфоломей издевательски усмехнулся, показывая своим видом, что его вера крепка. — Разве святой Пётр был Папой? Это Сильвестр объявил себя таковым и решил, что теперь только он имеет власть от Господа. От него и пошли все искажения, так, что души теперь необходимо спасать! Святого писания достаточно, чтобы привести человека к спасению, любой имеет право проповедовать слово Божие. Ваша индульгенция — сплошное мошенничество. Иисус — вот кто является единственным посредником между Богом и людьми.
— А что причастие и иные таинства?
— Мы признаём евхаристию, но крещение несознательного ребенка не имеет силы. И вообще поклоняться нужно только Богу, все остальное — изображения, иконы, святые мощи — является идолопоклонством. А значит, Римская церковь предала апостольские традиции и теперь не имеет власти от Бога. Этот понтифик ваш — верховный ересиарх.
— А сама месса?
— Не имеет никакой ценности.
— Значит, нагие, нищие, следуете за Христом… — задумчиво проговорил отец Бернард. — А кого же вы называете majoralem?
***
[1] Движение вальденсов можно сравнить с движением ранних францисканцев: они существовали в одно время и в одних географических районах, св. Франциск был так же несведущим в теологии, его последователи тоже были необразованными, они жили в бедности, одевались в платье из грубого полотна и носили сандалии, как вальденсы. Они путешествовали по округе и проповедовали. Оба движения подверглись критике со стороны церковных властей, посылали делегации в Рим за одобрением Папы, то есть предпринимали схожие шаги. Вот только св. Франциск его получил, а Вальдо — нет. Таким образом, францисканцы были приняты церковью и приняли активное участие в преследовании вальденсов.
Их трудно различить в догматическом плане, они смешиваются со всеми остальными, потому что существует несколько еретических течений со схожими догматами. Это потом, со временем, оформляются четкие разграничения. Несколько догматических вопросов тогда волновали многих верующих, что и вызвало такое смешение:
— евангельская бедность и аскетизм, которые являются путем совершенства и спасения;
— роль ритуалов и церковных таинств;
— активная общественно-политическая деятельность среди мирского населения;
— отношения с клиром, официальными церковными властями;
— толкование и применение на практике библейских сюжетов.
[2] особо продвинутые могут меня упрекнуть, что «добрыми людьми» называли катаров. Однако с последней трети XIII века в документах «добрыми людьми» называют и вальденсов. Произошло смешение из-за деятельности инквизиции, обрядовая сторона в «чистом» виде начала забываться.
========== Глава 7. Покушение ==========
Взгляд обвиняемого стал холодным и злым, будто отец Бернард коснулся запретной темы, о которой не стоило говорить вслух или знать тем, кому не следовало о ней знать. Он шумно вздохнул, ожесточенно почесал затылок и уставился глазами в пол, всем своим видом показывая, что говорить больше не желает. Но инквизитор не отступил:
— Куда же подевалась та страстность, которой ты стремился поделиться с нами? Или проповеди ваши на этом заканчиваются?
Мужчина продолжил в молчании переминаться с ноги на ногу, иногда судорожно вздергивая руки, чтобы впиться обломанными ногтями в голову, когда надоедали насекомые.
— Так значит, вера ваша ничего не стоит, раз ты не хочешь говорить со мной о таких важных вещах? Зачем мне твои догматы, если я открыт для паствы своей? Если спросят меня: кто глава церкви твоей, я отвечу с гордостью: понтифик, а помогают ему в этом мужи уважаемые и известные, и кардиналов я могу перечислить поимённо, и о епископе Гальярде расскажу, и об архиепископе Жиле. А ты? Отвергающий имена тех, кем мог бы гордиться?
— Нет… — нерешительно выдавил из себя обвиняемый. — Я тоже горжусь, что старший у нас брат Варфоломей из Кажара, — он как-то подобрался, воодушевлённо произнеся первое имя. — Он добрый человек и святой…
— И что же делает упомянутый Варфоломей, чтобы прослыть в ваших глазах таким благодетельным?
— Ну, он всем раздаёт и распределяет по необходимости. На общем совете поставляет пресвитеров и дьяконов и посылает в разные земли к их верующим и друзьям, чтобы исповедовать и собирать милостыню, слушает и принимает советы собравшихся и отчёты о сделанных расходах. Ему все должны подчиняться, как все католики подчиняются Папе.
— И что же вы предлагаете сделать, если человек уверует в вас? Допустим, я, послушав тебя, решаю следовать путём евангелической бедности и целомудрия. Что делать дальше?
Слова инквизитора упали на благодатную почву, обвиняемый вновь расправил плечи, окрылённый тем, что речь его не осталась незамеченной:
— Чтобы быть с нами, нельзя иметь собственности, а то, что имеешь — продать, а деньги отдать в коммуну для распределения нуждающимся. А потом жить на подаяние, даваемое верующими и сочувствующими.
— А ваш major будет решать, кому распределять… — подытожил отец Бернард. — Ты отрицаешь Римскую церковь, но готов построить собственную! У вас есть старший, пресвитеры, дьяконы…. И товарищей своих ты называешь братьями. Я правильно понимаю структуру вашей секты?