В длинном помещении стояли несколько больших дубовых бочек, сверху над ними, шатрами, как у кроватей в богатых домах, свисали балдахины, позволявшие при желании закрыть бочку от посторонних глаз. Посетителей не было, кроме одной супружеской пары. Но хозяин заведения повел их дальше, где бочки стояли уже в отдельных комнатах, а иногда — там же располагалась и кровать для прочих утех. В жарко натопленной комнате, наполненной паром, куда они пришли, была только большая бочка, тускло горели свечи. Единственная отдушина — узкое отверстие над потолком. Слуга принес кувшин с вином, тарелки со свежим хлебом и сыром и поставил на покрытую скатертью доску, которая лежала в специальных пазах, разделяя бочку на две половины. Михаэлис закрыл за ним дверь на запор и положил на лавку мешок, который принес с собой.
Вдыхая горячий пар, пахнущий горькими травами, Джанно млел от предвкушения, что ему наконец-то удастся посидеть в горячей воде и очистить свое тело. Он подошел к бочке и заглянул внутрь, опустил руку, пробуя воду, потом развернулся к Михаэлису, который теперь расслабленно сидел на лавке в нижнем белье.
— Тебе помочь снять рясу? — Джанно в ответ пожал плечами, не понимая: приказ это или предложение, но мужчина уже стоял рядом, схватившись за подол. Осталось только уронить костыли вниз и поднять руки. Но он не снял рясу целиком, высвободив голову, оставил ее висеть на заведенных назад руках, придерживая юношу, балансирующего на одной ноге, положив левую руку под лопатку. Горячие пальцы правой руки прочертили линии, чуть коснувшись губ, вниз, вдоль шеи, через середину груди, остановились, оглаживая окружность вокруг пупка, не решаясь продолжить свой путь дальше.
Джанно поднял свой затуманенный взор на Михаэлиса, и прочитав немой отзыв его глазах, потянулся губами навстречу призывающим к поцелую губам своего палача. Тот же, в отличие от юноши, был намного опытнее и мудрее в собственных желаниях, верно истолковав смелый порыв только как приглашение к прелюдии, не желая сломать хрупкий мост доверия, не стал активно выражать свои чувства. Хотя ему очень захотелось крепко схватить Джанно за подбородок, смять последнее сопротивление его губ и грубо втолкнуться языком в его зовущий к пламенным поцелуям рот. Михаэлис, коротко ответив, провел языком по губам юноши, очерчивая их, услышал, как дыхание его участилось. Он подхватил Джанно за плечи, усаживая на скамью, освобождая руки от рясы, тот издал тихий стон облегчения — стоять на одной ноге, даже с поддержкой, было очень тяжело и больно. Михаэлис возвышался над ним:
— Я хочу, чтобы ты почувствовал мое тело, — он стянул с себя камизу, оставшись в брэ, потом взял руку Джанно и приставил ладонью к своему животу. Тело палача было красиво сложено и состояло из мышц, рельефных, выступающих, будто он каждодневно уделял внимание тому, чтобы каждая из них оставалась в тонусе. Он опустился перед юношей на колени, чтобы дать ему возможность не только огладить живот, но и грудь. — Здесь очень чувствительное место, — заметил Михаэлис, останавливая его пальцы на своих сосках, потом увел ладонь в бок, провел по плечу, вверх над ключицей и остановил на шее, поднял к губам. — Но еще очень чувствительные губы, вот так… — они не отрываясь смотрели друг на друга, управляемые его волей пальцы Джанно ласкали его губы, потом Михаэлис позволил завести два пальца себе в рот, присасывая, лаская языком, слегка прикусил их, и выпустил на свободу.
Член юноши, прихваченный свободной рукой, призывно стоял, Михаэлис ослабил завязку на брэ и обнажил свои бедра, показывая, что и его налитое силой орудие готово к соитию. Он с трудом подавлял в себе желание завалить юношу на лавку и жестко отыметь, как он сделал, когда первый раз увидел его совершенную голую задницу, но эти игры лучше было оставить на потом, насилием можно было добиться только одного — Жан опять заберется в свою раковину, и он получит только покорное и равнодушное тело, а не искусного любовника, с которым можно будет вместе познавать пределы человеческого наслаждения.
Комментарий к Глава 4. Узнавая себя со стороны.
Визуализация средневековых бань: http://s019.radikal.ru/i600/1704/30/60e03053d6aa.jpg
http://s13.radikal.ru/i186/1704/cd/9a554ae53fa3.jpg
http://s020.radikal.ru/i703/1704/10/e29e9ae45c4f.jpg
http://s14.radikal.ru/i187/1704/98/092609d027e5.jpg
Статья про бани Средневековья - http://visualhistory.livejournal.com/250118.html
========== Глава 5. Изучая боль и наслаждение ==========
Внутри этого юноши был крепкий стержень, который не ломается ничем, это Михаэлис понял уже после того, как они первый раз подвергли италика насилию. Вначале, он молил о милосердии живых, но, поняв, что призывы его бесполезны, дальше обращался только к Богу о прощении тех, кто не разумеет, что творит. Обычно люди смиряются, начинают просить, обещают сделать все, что потребуют, лишь бы прекратить пытку, но не Жан…
Тогда в сердце палача закралось подозрение, что этот юноша, претерпевая насилие, получает удовольствие, хотя сам этого и не осознает. Его рассудок странным образом меняется, и чувствительность к получаемой боли снижается. Даже сейчас, когда он немилосердно заставляет его растягивать мышцы тела, то пока не услышал ни единой жалобы или отказа — стонет, плачет, но упорствует.
— Когда тело чистое и снаружи, и изнутри, то к нему еще большая радость прикасаться, — Джанно слушал его как завороженный, рот его был полуоткрыт, дыхание частило, и сердце, исполненное волнения, колотилось в груди. Незнакомые чувства переполняли его, сжигая изнутри, но он не мог понять, что это, как их принять?
Михаэлис размотал тряпки на его левой ноге и освободил от дощечек и повязок. Перекинул руку через плечо и подвел к бочке. Но, чтобы забраться внутрь ее, нужно было влезть на маленький низкий табурет.
Мужчина перенес все яства и тарелки, принесенные слугой, на пол, снял разделяющую доску. Джанно стоял к нему спиной, опершись о край бочки, ноги дрожали, а его отставленный крепкий зад, распалял воображение. Михаэлис с удовлетворением оглядывал свою работу над телом юноши, потом обхватил за полукружия ягодиц и приподнял, подсадив на табурет.
— Теперь перекинь левую ногу через край бочки, садись на нее сверху… вот так, опирайся на руки, перекидывай здоровую ногу и опускайся.
Джанно с радостным вздохом погрузился в горячую воду по пояс, схватился руками за края бочки, и опустился ниже, зажмурил глаза от удовольствия. Легкий всплеск воды — и он увидел перед собой Михаэлиса с двумя кубками вина.
Сок виноградной лозы еще больше расслабил тело, распаренное в горячей воде, и притупил чувства, но не чувствительность — жесткие ладони палача скользили по плечам, груди, спине, спускаясь ниже к паху, пока не обхватили ствол его наливающегося силой члена. Из груди Джанно вырвался стон, на который только и было способно его безгласное горло, но Михаэлис властно положил руку ему на затылок и поцеловал в губы:
— Мычать будешь у меня в пыточной, а сейчас открой рот — вдыхай и выдыхай. Мне интересно, сколько ты сможешь продержаться, не излившись? А не разжав руки?
Они смотрели друг другу в глаза, не отрываясь. У юноши был соблазн сказать:
«Глупая игра, ты сильный, ты знаешь, что победишь!» — но он стиснул зубы, изо всех сил сжал бортики бочки, а руки Михаэлиса, сидевшего напротив, тем временем завладели его членом. Палач перебирал, играя пальцами, как будто массировал, оттягивал, выкручивал, сжимал мошонку. Низ живота поначалу пульсировал от удовольствия, потом присоединилась боль от волевого напряжения, смешавшись с наслаждением, мышцы бедер сжимались, казалось до хруста в костях, дыхание прерывалось на вдохе, не давая вытолкнуть воздух, распиравший грудь, в голове набатом пульсировала кровь… Подойдя к высшей точке, когда он уже перестал чувствовать напряженные руки и плечи, Джанно внезапно подался вперед, схватив Михаэлиса зубами за плечо, цепляясь, как за спасительную соломинку, и, излившись, осел вниз, почти теряя сознание.