— Ну как? — отстранился темный силуэт от молодого человека.
— Странно… Но голова больше не болит.
— Нужно привыкнуть, это займет какое-то время.
— Меч…
— Что? — Зиргрин поднял взгляд своих голубых глаз на молодого человека.
Глаза Наиля изначально стали ярко-изумрудными, словно у эльфа, но после выставления блоков вернулись к естественному для людей цвету, разве что чуть-чуть ярче обычно.
— Я смог отстраниться от всех. Кроме тебя. Почему ты так страдаешь?
— Хах, начинается, — вздохнул бывший убийца.
— Я не понимаю, откуда в тебе столько боли и тоски…
— Наиль, не нужно… Я прошу тебя, не задавай этих вопросов.
— Ты тоскуешь по Крылатому Змею, да? Тебе нужен твой бывший хозяин?
Зиргрин издал сдавленный смешок, но ничего не ответил. Наиль с удивлением ощутил волну веселья в ответ на свою догадку. Даже теперь, ощущая чувства своего меча, он не мог его понять. Что за странное оружие?
— Возвращайся, Наиль. Однажды мы поговорим обо всем.
Даже если зов перерождения настигнет его до того, как они с Наилем смогут открыто поговорить, Зиргрин решил, что найдет своего ученика и тогда все ему объяснит. Парень заслуживал правды.
Юноша каким-то образом ощутил принятое одушевленным мечом решение. Он лишь кивнул, после чего привычно покинул воображаемую полянку, вернувшись в свое тело.
Тело, к слову, было не в самом лучшем состоянии. Наиль чувствовал невероятную слабость и жажду. Хуже того, он не мог отделаться от ощущения чего-то липкого. Обострившееся обоняние сообщало неприятные новости о том, что он был весь покрыт кровью и, что особенно смущало, обмочился. Его тело явно перестраивалось вместе с сознанием. Чем это для него чревато — он разберется потом. Но, по первому впечатлению, все изменения с ним произошли только в лучшую сторону.
Того, что он окажется в рабстве у повелителей зверей, Наиль не боялся. Он не только верил своему мечу, но и очень хорошо помнил чувство подавляющей мощи существа, вытащившего его из зеленого мира. И это точно был он, клинок забрал его из того места, не обратив внимания на могущество тех странных существ. Если такая сильная воля будет на страже его рассудка — то никто ни к чему не сможет его принудить.
— Воды, — хрипло попросил парень, с трудом разлепив губы, на которых также ощущался металлический привкус крови.
— Невероятно, — выдохнул рядом Микон. — Справился! Черт возьми, он правился!
— Я же говорил тебе, что он сможет выдержать! — укоризненно отозвался Арсис.
С глаз сорвали темную повязку. Металлическое горлышко походной фляги коснулось губ. Голову Наиля аккуратно приподняли, вливая в рот живительную влагу.
— Спасибо, — выдохнул юноша после того, как жадно напился. — Может, развяжешь?
— Сейчас, погоди, — усмехнулся Микон, принявшись открывать многочисленные замки. — Как ты себя чувствуешь?
— Чувствую, что мне срочно нужно помыться. Сколько времени прошло?
— Мы потеряли четыре дня, — ответил убийца, убирая ворох цепей в пространственный артефакт. Наилю оставалось только гадать, зачем Микону они вообще нужны в таких количествах.
— Здесь рядом озеро, но оно холодное. Если хочешь, я могу отвести тебя туда, — проговорил Арсис.
Мальчик сидел на земле в окружении стаи крупных волков. Несколько зверей были серьезно ранены, судя по всему — клинками убийцы, слишком уж точными и аккуратными были раны. Вероятно, Микон схлестнулся с Арсисом и его зверями. Последний не хотел, чтобы магические волки погибли, добираясь до горла матерого наемника, так что они, должно быть, в итоге пришли к некоему нейтралитету.
Наиль очень хорошо ощущал, что Арсис сейчас стоял перед ним в своем истинном теле. Он чувствовал беспокойство и легкое удовлетворение, исходящее от мальчика. Эмоции повелителя зверей оказались гораздо спокойнее, чем он демонстрировал. Из-за этого поведение хозяина леса в глазах Наиля выглядело лицемерным. Юноша, не желая думать об этом, отвернулся.
— Покажи озеро.
— Кажется, больше не получится тебя провести, — улыбнулся Арсис. — Конечно, я не могу быть таким ребенком. Теперь, когда ты частично обрел мои способности, то должен понимать, что неумение контролировать себя приводит к безумию. Я учился управлять своим даром с самого рождения. Можно сказать, что я изначально родился как совокупность чувств всего леса. И лишь гораздо позднее смог выделить из всего этого свою личность. Злишься? Чувствую, что злишься…