А вот это существенно – убийство на Адмиралтейской. Улица в центре, бедные там не живут, дома частные, а не доходные, не дома, а хоромы. Многие из домов старой постройки до сих пор хорошо сохранились, ибо строили добротно, на века. Не чета нынешнему массовому строительству, где используется труд гастарбайтеров. Выглядит неплохо, а по сути – недолговечно и уж двести лет точно не простоит.
Судя по записи, на происшествие поехал полицейский урядник Абрикосов. Фамилия известная, но в Москве. Вроде промышленник, владелец кондитерской фабрики. Ничего нового в мире не появилось, судя по записям «стола приключений». Так же грабят, убивают. Надо бы съездить, посмотреть. Интересно, как эти полицейские дела расследуют.
– Я поеду на Адмиралтейскую, посмотрю.
– Как изволите, господин прапорщик. Пролетка у подъезда ждет. Только осмелюсь напомнить, через два часа ежедневное совещание у начальника Сыскного отдела.
Память услужливо подсказала фамилию.
– А разве Путилин уже приехал?
– Нет, но он, как всегда, точен.
– Спасибо, я не забыл.
И ехать недалеко, два квартала, но если на каждое происшествие пешком, то к вечеру подошвы сотрешь. Шутка, на полицейских сапогах подошва двойная. В таких зимой, да с теплым носком нога не мерзнет.
На пролетке доехали быстро. У искомого дома несколько человек. Один из них, судя по бляхе – дворник. Перед Павлом расступились. Он вошел в дом. Слуг и домочадцев не видно, но со второго этажа слышен разговор. Легко взбежал по лестнице. У дверей одной из комнат плачущая женщина, рядом две зареванные девицы.
– К убитому вчера посторонние не приходили? – из комнаты мужской голос.
И в ответ, тоже мужской:
– Никак нет-с. Мимо меня мышь не проскочит!
– Не сам же он себя убил? Стало быть – был посторонний.
Павел прошел в комнату. На ковре, на левом боку лежал убитый, мужчина лет пятидесяти, в костюме-тройке. Под головой кровавая лужа расплылась. Увидев вошедшего Павла, со стула вскочил полицейский урядник, в звании вроде старшины. Павел – прапорщик, по-армейски – лейтенант. Был еще офицерский чин поменьше – подпрапорщик, соответствующий младшему лейтенанту.
– Убийство, Павел Иванович! – доложил урядник. – Мыслю – тяжелым предметом по голове ударили.
– И где этот предмет?
– Не обнаружен.
– Из карманов, из комнаты что-либо пропало?
– Не могу знать!
– Женщин допросить надо было.
– Виноват, не успел.
Павел подошел к женщинам.
– Кто обнаружил тело?
– Я.
– Представьтесь.
– Лукерья, жена хозяина.
– Во сколько это было?
– Без четверти одиннадцать. Я смотрю – свет в комнате горит. Чего керосин попусту жечь? Открыла дверь, а он…
Женщина снова заплакала.
– К убитому подходили?
– Было такое. Сначала подумала – плохо ему, а как кровь увидела….
– Не дотрагивались? Я имею в виду – пытались помощь оказать?
– Не было, он уже не дышал.
– Теплый или остыл?
– Не помню.
– Портмоне у хозяина при себе было? В карманах?
– Зачем его дома носить? В горке хранил.
Горкой называли письменный стол для работы стоя, столешница наклонена, чернильница стоит. Вдова подошла, откинула столешницу. Там стопка бумаги, очиненные гусиные перья, песочница с сеяным мелким песком – написанное присыпать, чтобы не смазать. И здесь же кожаное портмоне. Павел взял его в руки, раскрыл, показал содержимое женщине.
– Все здесь? Или пропали деньги?
В портмоне пачка бумажных банкнот разного достоинства. Грабитель не взял бы часть, прихватил все. Похоже, версия ограбления отпадает.
– Ценные предметы, может быть, пропали? Перстень или табакерка?
– Господь с вами, сударь, не курил он и табак не нюхал. А кольцо обручальное на пальце до сих пор.
– Может быть, ссорился с кем-то?
Женщина переглянулась с девицами.
– Вроде нет.
Павел почувствовал – неправду говорит.
– Члены семьи все на месте?
– Сына нет, Прохора.
– Где же он, позвольте спросить?
– Не знаю. Вчера был дома.
– Где-нибудь служит?
– Да нигде он не служит! – выступила вперед одна из девиц. – Только и знает, что в карты играть.
Это уже интересно. В карты могли проигрываться состояния. Не это ли явилось причиной ссоры и убийства? Но какие нервы должен иметь убийца, если это сын? Ударил папеньку и смылся? Куда?