Директор не соврала и выдала все, что я просил. Дома появилась алхимическая лаборатория и куча коробок с магическими ингредиентами. Также вывесили объявление о появлении новой запрещенной для прогулок зоны вокруг моего коттеджа. Правда, это произвело обратный эффект. Теперь по утрам девицы гуляли на границе полигона, который обозначался красной линией выведенной краской. Будто присматриваясь как бы взломать невидимый дом. Изнутри же прекрасно можно было рассмотреть дамочек, снующих по кругу и высматривающих, когда я пойду на учебу. По ночам также усилился напор на мой бастион. И кажется, это уже принимало чисто спортивный интерес. Может они тотализатор организовали? Кто его знает. Вся Академия будто с ума сошла, пытаясь прорваться через настоящее минное поле, которое я организовал. Еще неделя и я плюну на уговор и начну ставить смертельные ловушки. Пусть природа возьмет свое. Закон сильнейшего. Кто не тупой тот выживет и не станет больше лезть на рожон.
В остальное от обороны время я все также пропадал в библиотеке и в чтении книг дома. Посещать занятия приходилось только по нескольким предметам, на которых меня не освободили по причине имевшихся знаний. Алхимия, в которой у меня были весьма скромные познания и артефакторика открывшая целый пласт новых открытий и идей по воплощению. На занятия по менталистике я пока не ходил, так как не обзавелся защитой, а рисковать своей задницей не хотелось. Но этим я собирался заняться, когда наконец выяснил, где пропадает Эля. Она вела курсы боевой практической магии, у студентов начиная с 3 курса. Поговорить с ней на занятиях я не мог, так как еще просто не дорос до них, а выловить ее, когда никто не смотрит, никак не получалось. Пришлось устраивать целую диверсионную операцию ради разговора…
Стараясь не шуметь, я шел под сферой невидимости по ночному академическому городку. Улучшенная версия полога была не стеной, а коконом на манер защитного и при отсутствии движения никак не выделялась на общем фоне. Из минусов возросшее потребление энергии и необходимость медленно двигаться, дабы слабенький блок управления справлялся с расчетами и успевал транслировать фон на передний план. Если не приглядываться, то и не сказать, что заметно. Главное не шуметь, так как звуки все также проходили, и решить эту проблему мне не удавалось. Темная в Данкере использовала полог тишины, вот только негде найти это или подобное плетение мне не удалось. А ведь как можно было его использовать с толком. И свой плащ невидимку бы модифицировал и избавился от криков, запущенных в полет угодивших в мои руны идиоток.
Хорошо хоть идти пришлось не так уж далеко. Элю поселили также в отдельном домике прямо у северного входа в Белый Замок. Кучеряво. Я по сравнению с ней в такой дыре обитаю. Три этажа, каминная труба, широкие окна и красивый сад под ними. Да уж. Бишоп, я видел в крайнем проеме, когда она закрывала ставни перед сном. Значит туда и полезем. Из-за боязни раскрытия пришлось выбирать столь дурацкий способ для беседы. Убедившись, что вокруг тихо и нет ни души, я принялся карабкаться наверх. Хоть высота и была приличной, но залезть удалось быстро. Столовый нож, который я взял специально, чтобы поддеть замок оказался не нужен. На улице благодаря магии стояла летняя жара, и девушка оставила его не до конца закрытым. Вступив на подоконник, я ловко залез внутрь и осторожно наступил на пол. Если резко разбудить Элю она может и магией зарядить.
Куратор, спала в своей коротенькой ночнушке, развалившись на всю постель и раскидав руки и ноги в стороны. Ее полная грудь медленно поднималась, натягивая шелковую ткань, и от этого вида в штанах сразу становилось тесно. Не обращая внимания, на прелестные розовые трусики с бантиками, я залез на кровать и хотел прижать ладонь к ее рту, чтобы она не заверещала, когда ее разбужу, вот только глаза девушки резко раскрылись и она спокойно спросила:
— И долго собирался пялиться на меня? — ничуть не меняя откровенной позы или прикрываясь от взгляда, спросила начальница.
— Ой, что я там не видел? — и вправду чего стыдиться, когда мы уже пару раз голыми спали вместе? Ну, по крайней мере один из нас был абсолютно без одежды. — Есть разговор.