Мариен Хейман декан зеленого факультета лекарей присосалась как клоп, постоянно требуя лучшего результата в классе. И частенько для этого давая мне дополнительные задания и самостоятельные работы. Заниматься с ней, не лишено приятных моментов конечно, особенно когда она демонстрировала техники лечения на голых студентках, но приходилось стараться изо всех сил. Я думал, покажу ей выученные «прилив сил», «малое исцеление», «регенерацию» и этого хватит для проходного экзамена, но куда там. Хоть анатомию, жизненные процессы и процедуры уже знал наизусть, она продолжала нагружать теорией и массой практики. Получилось, как в притче про человека, рывшего другому яму. Теперь каждый день приходилось лечить раненых которых поставляла моя защитная сеть на полигоне. Уму непостижимо. Получается, я одной рукой бью, а другой лечу. Здорово.
Магия разума тоже стала тяжелым бременем. Во-первых, постоянно приходилось следить за амулетом защиты. Не нагревается ли? Хорошо хоть создатель сего чуда позаботился о тонкой настройке и ментальное общение и обмен образами не активировал сигнализацию. Легкое воздействие он пропускал и срабатывал, только если кто-то намеренно и без разрешения забрался бы мне в голову. Во-вторых, учебники по менталистике несли в себе такой скрытый смысл, что я засыпал, читая их. Настолько похоронить основную мысль под целыми ворохами пустых слов надо постараться. Как оказалось, книги написала одна и та же женщина под именем Беатрис Ковач. Не была бы она магистром менталистики, точно бы решил, что автор дилетант. То, что можно было уместить в 1 том магесса умудрилась растянуть на 5. Так и проходило изучение теории магии разума, плюясь и мучаясь от головной боли, с трудом продираясь сквозь разбавленные измышлениями тексты. И последняя проблема — это Сакура. У девушки сорвало крышу и ее жизнь стала крутиться только вокруг удовлетворения. Так как она была моей постоянной партнершей на занятиях наша ментальная связь постоянно проходила в кровати. О чем бы не был урок практическая отработка заканчивалась мысленным трахом. Азиатка вошла во вкус и стала творить такие непотребства что в дикой кошечке уже не узнавалась когда-то скромная девственница. После череды такого разврата в голове, я впервые поимел ее, не доходя до дома. Просто затащил в первую же кладовку и нагнул раком спеша поскорее унять стояк. Асано не противилась такому обращению, а была даже за.
Но даже несмотря на нависающую угрозу разоблачения от Додсон, сложные для понимания учебники и отвлекающий фактор в лице Сакуры я показывал успехи в менталистике. Главным стало умение использовать разум в качестве уловителя намерений. Благодаря талмудам по целительству я уже умел видеть ауры. По ней лекари могли определить заболевание, состояние энергетики или ранения. Но вкупе, если выражаться профессиональным языком истинным зрением диагностический взгляд становился детектором эмоций. Можно было узреть гнев, радость, возбуждение, ложь, стеснение. У любого этого проявления был свой оттенок, появляющийся в голове. Это еще не чтение мыслей, но близко. Остальные сокурсникам это было не доступно так как они не имели склонности к школе целительства. Урсула Додсон узнав, что у меня получилось была очень рада. Правда поспешила поделиться плохими новостями сказав, что почти все обученные маги умеют скрывать свои намерения даже не обладая магией разума. Но против обычных людей эта штука станет крайне полезной.
Глава 10
Пар из перегонного куба поднимался вверх и конденсировался на толстой трубке в виде алой жидкости. Она тонкой струей скатывалась вниз в подставленный графин. Я хотел было протестировать результат почти месячной работы, когда в комнату ввалился Фил в обнимку с какой-то старухой. Эльфа послали в город за пополнением запасов. Как магических, так и кухонных. Уходил он один, а вернулся в весьма странной компании.
— Джон, познакомься это Сара! Мы только сегодня встретились, но кажется я влюбился! — слишком возбужденно даже для себя выпалил ушастый. Его спутница, прижавшись к парню улыбалась беззубым ртом и не отрывала глаз от ненаглядного.
— А не слишком ли она стара для тебя? — от такой картины я опешил, и это единственное что пришло на ум.
— Ты что она же красавица! — Фил взял за щеки сухощавую морщинистую бабулю и влюбленным взглядом уставился на нее. — Я никогда не видел никого прекрасней. Ты моя радость!