— Что же ты стоишь? Садись, Иоганн!
Голос отца был суров, но в нем не было той свирепости, после которой обычно следовала порка. Да и кроме того, порка была сугубо семейным делом, и присутствие, даже тетушки, было лишним. И к тому же, кто при парадном мундире занимается поркой нерадивого чада. Это было уже утешительно. Что же всё это значило? Иоганн осмелился поднять голову, но старался, чтобы его взгляд не перекрестился с взглядом кого-нибудь из взрослых. Он нисколько не сомневался, что они знают об его непростительной шалости. Может быть, его собираются женить? Это было бы кошмаром! Хотя в его компании столько говорили об этом, то есть о том, что мужчина делает с женщиной. А пару месяцев назад друзья приучили Иоганна к рукоблудству, когда они загорали на пустынном бережке. Теперь редкую ночь он ни занимался этим, представляя, что он делает это с разбитными девицами, которые жили в доме фрау Шнабель. Но одно обстоятельство ужасало его, что Гретхен увидит перед стиркой постыдные пятна на его нижнем белье. Он каждое утро тщательно просматривал его и, если хорошо вглядываться, можно было увидеть кое-какие разводы. И он даже уверил себя, что родители знают об этом его постыдном занятии и молчат только лишь потому, что об этом крайне стыдно говорить. Однако в душе презирают его и считают полным ничтожеством и развратным мальчишкой. Но если его женят, то это он сможет делать с настоящей женщиной и по-настоящему. И тогда ему не нужно будет ничего стыдиться, потому что все взрослые делают это. Еще ему недавно открыли друзья, что как только сделаешь это в первый раз с девушкой, она уже перестает быть девушкой, теряет невинность. В жены можно брать только девушку. И обязательно муж должен лишить ее невинности. Но на вопрос о том, как узнать, первый ли ты мужчина у девушки или нет, Фриц пустился в пространные путанные рассуждения. И Иоганну стало ясно, что он толком ничего об этом не знает. Если твоя будущая жена окажется не девушкой, значит, кто-то уже проделывал это с ней. И выходит, что тебя обвели самым наглым образом. Может быть, с ней это проделывали уже ни один раз. И может быть, даже уже несколько мужчин. Так что тут нужно держать ухо востро. Поскольку если в жены возьмешь такую особу, над тобой будут смеяться в городке и особенно те, кто проделывал это раньше с твоей женушкой. А за твоей спиной будут строить тебе рожки…Фриц говорил, что определить, «проткнутая» девушка или нет, очень просто. «Проткнутая» при ходьбе сильно виляет ягодицами. А «непроткнутая» — нет. Фриц прошелся и показал, как «проткнутая» виляет ягодицами.
Иоганн после этого разговора стал наблюдать за женщинами. У Гретхен седалище так и играло. Просто жило своей самостоятельной жизнью. Но что тут удивительного? Она уже служила в нескольких домах. А известно, как ведут себя с горничными хозяева-мужчины. Они охотно прибегают к их услугам, когда их благоверные отлучатся от дома или крепко почивают с оглушительным храпом, смертельно устав после честно проведенного дня. Но потом Иоганн засомневался в этом методе определения девственности. Вот старушки вообще не виляют бедрами, а у них они вообще должны были бы идти в разнос. Как ему не было стыдно, но любопытство превозмогло и стыд, он несколько раз понаблюдал за матерью со спины. Походка матери была несколько тяжеловатой, что неудивительно при ее комплекции, но никакой игры бедер. Она шла по-солдатски строго, и ничего у нее не играло.
— Любезный Иоганн!
Он вздрогнул. Какой срам! И покраснел. Ему показалось, что все знают, о чем он думает. Хотя последние год-два он только и думал об этом. По крайней мере, больше, чем о чем-то другом.
Это была тетушка.
— Ах, ты лапушка, Иоганн! Каким же ты стал за последний год взрослым и красивым! Просто жених!
И опять Иоганн почувствовал, что краска заливает его лицо. Теперь уже не оставалось никаких сомнений, что его собираются женить. Но раз так считают взрослые, то значит, действительно для этого пришло время. Но все же это так сейчас было неуместно. И совсем не входило в его планы. Значит, конец забавам, шумной и бесшабашной компании, озорным проделкам! Отныне придется сидеть в четырех стенах, ходить на нудную службу, долгими вечерами говорить о ценах, знакомых, городских новостях. И стараться быть чопорным и сдержанным. А вдруг достанется какая-нибудь кикимора, на которую и случайно-то смотреть страшно, не то что прожить всю жизнь.
— Отчего ты покраснел, дружочек?