Смотрелась полоска зеленой ткани с обычной одеждой хоть и диковинно, но довольно нарядно. Когда–нибудь и у меня будет пояс, я просто в этом уверен.
На любом корабле довольно тесно, не говоря уже об узком быстроходном судне ушлых торговцев, так что комфортных мест на всех не хватило. Осиор вместе с Ирманом заняли каюту капитана, нам же с Витати достался небольшой отгороженный от остальной команды уголок на нижней палубе.
А потом потянулись бесконечные дни безделья.
Читать не получалось — жечь лампы на нижних палубах не рекомендовалось, а если и требовался свет, это были специальные непроливаемые масляные светильники, ведь нет хуже беды в открытом море, чем пожар. На верхней палубе постоянно сновали матросы, да и ветер все еще был довольно стылый, холодный, так что почти все время я сидел или лежал в своем гамаке, что покачивался на волнах в такт корпусу. Рядом со мной бездельничала и Витати. Перед подъемом на борт Осиор строго–настрого запретил нам колдовать, так что не оставалось ничего другого, кроме как смотреть в потолок и ждать, когда же мы достигнем берега.
В период этого безделья мы и стали с Витати много болтать. Сначала это были редкие фразы или короткие, ничего не значащие комментарии, но уже к концу третьего дня мы обсуждали все подряд. Я рассказывал о своей жизни в Нипсе, винефик — о своей родине.
Келанд оказался разделенным на две части государством. Богатый и сытый, лесистый юго–восток, и бедные, пустынные степи на северо–западе, находящиеся в состоянии вечной войны с такой же пустынной соседней Гохринвией, где в ходу была печатная магия. Сама Витати была из приграничного степного района, который постоянно полыхал в военных стычках с соседями. Именно степняки занимались взращиванием винефиков — бойцов, способных наиболее эффективно дать отпор любому печатному магу.
— Чем дальше на север, к великому ледяному хребту, тем больше рождается одаренных детей, — рассказывала Витати, лениво жуя кусок солонины. — Одаренных, в плане способных к белым рунам. Но винефиков тренируют и с другими рунами.
— Даже погодников? — удивился я.
— Угу, — ответила девушка, вгрызаясь в тугое мясо, — а ты представляешь, что со степью может сделать проливной дождь? Или сильный ветер, что способен поднять песчаную бурю и укрыть отряд от врагов? Наверное, нет таких рун, которым не найдется применения на поле боя…
От темнокожей уроженки востока я узнал, что любая, самая безобидная руна, способна натворить дел. Тот же дикий Ур можно применять как боевое заклинание, нужна только сноровка.
— Я пыталась тебя этому научить, но потом все закрутилось… Ты когда пропускал меня за щиты, понял, что это очень опасно?
Я только согласно кивнул.
— Ну вот, а теперь представь, если поднять щит прямо через человека, а потом влить в него достаточно силы, чтобы он обрел плотность… Разрубает на части, лучше любого меча, — задумчиво продолжила Витати.
Я представил себе эту картину, и мне стало как–то нехорошо. А потом я вспомнил, как Витати пыталась просочиться внутрь моих щитов… Это что, получается, если бы меня напугали, ее бы порезало щитом на части?! Собственно, этот вопрос я почти сразу же и озвучил, чем сильно поднял настроение девушке.
— Ну, уж нет, парень, не дорос ты до того, чтобы белого винефика каким–то щитом Ур к праотцам отправить! Я постоянно держала Вун наготове, следила… Успела бы разрушить щит — точно. А даже если бы ты меня чуть порезал, то подлатал бы своими мерзкими печатями, что уж там, от помощи отказываться?
Я хотел возразить, что в прошлый раз Витати чуть не оставила мозги на стене кабинета учителя, но тут на палубе над нашими головами началась какая–то возня и топот.
Хоть какое–то разнообразие! Не сговариваясь, мы с Витати выскользнули из гамаков и устремились наверх, разузнать, что происходит. Впрочем, причина переполоха сразу же бросилась нам в глаза — четыре судна по правому борту, которые двигались курсом наперерез нашей торговой мини–флотилии.
— Морские демоны! Откуда взялись?! — прорычал старпом, прикладывая к глазу окуляр подзорной трубы. — Четыре гурензийских рыкача! И откуда они тут?!
Мне тоже страсть как хотелось посмотреть в подзорную трубу, пусть по рассказам, там все видно и вверх ногами, но зрение у меня было острое, так что даже без прибора я смог разглядеть четыре хищных профиля. Сразу казалось, что корабли вовсе и не приближались, будто замерли на линии горизонта, но уже через полчаса их профили стали крупнее, будто кто–то невидимый огромным пальцем подвинул их в нашу сторону по морской глади.