Наконец, к дверям вышел распорядитель и всех желающих стали запускать внутрь. Когда в зал заходил кто-то из высшей знати, выхолощенный слуга споро выкрикивал и титул гостя, и имена его спутников.
Сам зал был разделен на две части. Сначала была большая пустая площадка у входа, по которой сейчас праздно шатались богато разодетые гости. В одеждах преобладали темные тона и серебро, хотя нет-нет, но мелькала и золотистая нить, и высокие перья в головных уборах.
Первое, что я заметил — вместо привычных глазу дорого вышитых дублетов и курток, сейчас каждый первый щеголял в том, что знатные господа называли пурпуэном. По сути — тот же дублет, но с более глубоким вырезом на шее, дабы продемонстрировать окружающим воротник дорогой рубашки из тонкого сукна с кружевной вышивкой. Еще одним отличием от повседневных одежд была коротенькая нижняя юбка, пришитая чуть выше пояса к пурпуэну и едва закрывающая бедра. Обычно она была другого цвета или на несколько тонов темнее, чем основная часть костюма. Благодаря складкам и крою, казалось, что благородный господин был облачен в дорогой полный доспех, только выполненный не из металла, а из лучших тканей и украшенный золотой или серебряной вышивкой, жемчугом или драгоценными камнями. Дополнялась верхняя часть наряда беретом с пером и коротеньким плащом, что перебрасывался через плечо и доходил только до поясницы. Таким не укрыться от дождя и ветра, а только показать, сколько у тебя есть денег, чтобы спустить их на кусок ткани и богатую вышивку.
Штаны на гостях тоже заметно отличались от повседневных вариантов. Люд попроще носил длинные широкие штаны, что не сковывали движения и были удобны в повседневной носке. Модники, которых я постоянно встречал на левом берегу в зажиточных районах, частенько щеголяли в тонких чулках и бриджах-колокольчиках до колена, демонстрируя всем желающим как свои крепкие ноги, затянутые в ткань, так и дорогие застежки на искусно выполненных туфлях или сапогах. Но то, что я увидел сейчас, не шло ни в какое сравнение с уличной столичной модой.
Каждый благородный гость считал своим долгом надеть как можно более широкие штаны, которые собирались шнурком чуть ниже колена, если речь велась о мужчине в возрасте, либо же вовсе — выше колена, если перед тобой был кто-то из молодежи. Сами же штаны были набиты то ли пухом, то ли еще чем, от чего сбитые о седло, сухие мужские задницы благородных господ смело начинали конкурировать с пышными бедрами их спутниц и жен. Завершали образ белые или другого цвета тонкие чулки и остроносые туфли из лучшей кожи на небольшом каблуке, украшенные шнуровкой с тонкой вышивкой или небольшими пряжками.
Вторую часть зала сейчас занимали длинные столы. Главный стоял поперек зала и был рассчитан, в лучшем случае, на дюжину человек. За ним сядут представители императорской семьи и герцоги. Слева, то есть по правую руку от главного стола, планировались размещаться гости из числа дворянства. За правым, то есть по левую руку императора, должны были разместиться все прочие приглашенные на фестуму — удостоенные чести гвардейцы, магики Круга, кое-кто из высшего купечества. А судя по кислым лицам нескольких седовласых мужчин с крепкими руками и окладистыми бородами, значительная часть пиршества оплачивалась непосредственно из их кармана взамен на расположение дворца к дельцам.
Не успел я опомниться, как рядом со мной и учителем, будто из-под земли, появился еще один Трибунальный Истигатор.
— Осиор! Рад видеть тебя!
— И я, брат, и я! — ответил учитель, обнимаясь с незнакомцем.
— Я вижу, ты с учеником, — протянул мужчина, глядя на меня.
Я мало что понимал в мужской красоте, но незнакомец точно был красив. Высокий, утонченный, но при этом какой-то хлесткий, с длинными пальцами, чистой кожей и правильными чертами лица. Казалось, костюм Трибунального Истигатора должен был смотреться на нем чуждо — таким людям больше шли богатые одежды — но от мужчины исходили волны силы и уверенности, которые говорили о том, что он находится на своем месте.
Я украдкой посмотрел и на богатую фибулу под горлом мужчины, и на красный плащ с трезубцем, после чего решил, что достаточно взрослый, чтобы представиться лично.
— Меня зовут Рей, господин Первый Трибунальный Истигатор, — поклонился я мужчине.