Ученик кивнул, но промолчал, ожидая продолжения.
– Как раз сегодня, – остановившись, цехмистер повернулся к подростку, – я хотел поговорить о тебе с фрау Анной. Но, как видно, пришел в неподходящий момент. Другой бы на моем месте обиделся на нее, но я не держу зла. Господь велел прощать обидчиков, – Струк вздохнул.
– Ты прекрасно знаешь, – нахмурившись, он смотрел на подростка, – вопросы Цеха – это не женского ума дело. Их могут решать только члены нашего братства. Поэтому я хочу повторить тебе то, что говорил вдове. В конце концов, теперь ты – единственный мужчина в доме. Будущий хозяин.
В голосе ювелира прозвучала вопросительная интонация, и Урс снова кивнул. При жизни отца он хорошо представлял свою карьеру. Все должно было идти гладко и без запинок. За последнее время он добился в обучении больших успехов и через год-полтора собирался пройти экзамен на подмастерье. Петер Граф пророчил сыну большое будущее. Он часто говорил, что если дело и дальше пойдет так, то всего за пять-семь лет Урс станет мастером. У подростка был отличный вкус, ловкие пальцы, он хорошо гравировал, разбирался в драгоценных камнях и к своим пятнадцати сделал немало оригинальных изделий. Покойный ювелир утверждал, что если бы не устав Цеха, растянувший рост от ученика до мастера на долгие пятнадцать лет, Урс мог бы обзавестись личным клеймом уже к восемнадцати годам.
Но сейчас, после гибели отца, все эти планы растаяли, как снег в мартовскую оттепель. Ученик остался один и согласно уставу должен был найти в Мевеле или в другом городе хозяина, который согласился бы взять его к себе. Урс подумывал о дядюшке из Годштадта, но знал, как там в свое время обошлись с мастером Петером. Да и оставить мать одну он не мог.
– Идем, я начинаю мерзнуть, – приказал Струк, не дождавшись вопросов от задумавшегося подростка. – Так вот, мой мальчик, – ювелир попытался придать голосу дружелюбный тон, – работать сам ты не можешь. Придется поступать в обучение, но сейчас не лучшие времена для нашей Гильдии. Я даже не знаю, кто в Мевеле захотел бы взять к себе еще одного ученика, – он сокрушенно покачал головой. – У меня самого, как ты знаешь, работают четверо – сыновья и сын моей сестры. Ребята толковые, работящие, но, бывает, часами сидят без дела. Нет заказов, – Струк сердито ударил палкой в снег. – Император серьезно болен, не дай Господи, помрет, а тогда будут созывать Рейхстаг: выбирать нового государя. А новый император – это всегда новые налоги. Жить станет тяжелей, и людям будет не до украшений.
Нахмурившись, Цехмистер замолчал.
– Так что же мне делать? – решился спросить Урс. – Я ведь…
– Вот об этом я и хотел поговорить с твоей матерью, – перебил ювелир. – У меня есть хороший приятель, живет в столице герцогства Цатль. В городе Цутхе. Он работает на семейство самого герцога… Кстати, тамошняя знать ценит своих ювелиров, и, как он недавно писал, у него всегда много заказов. В Цатле наши собратья пользуются особыми привилегиями и платят очень маленькие налоги…
Все оставшееся время, пока они шли к дому цехмистера, Струк с жаром рассказывал, как хорошо живется в далеком герцогстве. По его словам выходило, что лучшего места в Империи для золотых дел мастера просто не сыскать. Даже императорский двор не носит столько драгоценных украшений, сколько тамошние аристократы. И взнос в Гильдию вполне умеренный.
– Я предложил вдове, – сказал Струк, когда они остановились у окованных железом ворот его дома, – списаться со своим знакомым в Цатле. Думаю, он с удовольствием возьмет к себе учеником такого талантливого парнишку, как ты. Благодаря положению придворного ювелира, ему несложно получить разрешение для тебя и фрау Анны на проживание в герцогстве. Ты будешь у него, а мать сможет поселиться где-нибудь по соседству.
– Но наш дом, лавка, – Урс растерянно смотрел на цехмистера. – Мы же не можем все бросить.
– Вот именно, – подхватил Струк. – Ты сразу понял, о чем речь, мой мальчик. Вам нужно продать их достойным людям. Все равно они не принесли вашей семье счастья… Это же надо, чтобы племянник убил своего дядю! – перебил себя ювелир. – Просто в голове не укладывается. Вы ведь его…
– Я не верю, что Ганс мог убить отца, – возмутился подросток. – Это неправда! Нельзя так говорить!
Старшина мгновенно нахмурился и смерил ученика гневным взглядом. Железный наконечник палки с силой ударил в корочку намерзшего льда под ногами. В голове Урса промелькнуло, что сейчас он получит за свою дерзость по спине палкой. Но цехмистер сдержался.
– Мессир Фогерт считает убийцей Цимма, – сказал он медленно. – Прево говорил мне, что твоя мать наняла трех человек, и они обшарили место, где нашли несчастного Петера. И ничего не обнаружили: ни другого тела, ни вещей. Если бы отца и Ганса убили разбойники, твой двоюродный брат лежал бы где-нибудь неподалеку. Мертвый. Подумай сам, ты ведь не дурак, Урс. Зачем злодеям забирать с собой труп Ганса?
Потупившись, юноша промолчал. Возразить было нечего. Он сам долго размышлял над тем, куда подевался живой или мертвый двоюродный брат. Но поверить, что добряк Ганс мог поднять руку на отца? Это просто не укладывалось в голове. За полгода жизни у них в доме Цимм ни разу ни с кем не поссорился, беспрекословно выполнял любую работу. А если Урсу случалось подраться, то всегда становился на его защиту.
– Ладно, оставим твоего братца властям и Божьему суду, – проворчал Струк. – Я ведь не об этом хотел сказать, – он достал большой ключ и подошел к калитке в воротах, за которыми визжали псы, узнавшие хозяина. – Если продадите дом и лавку, у вас будет достаточно денег, чтобы переехать в Цатль. Я договорюсь со своим другом, и он примет тебя учеником. Только подумай, какую карьеру ты сможешь сделать в столице!
– Да, и еще, – цехмистер усмехнулся. – У моего приятеля подрастают четыре дочери, а сыновей нет. Так что, если покажешь себя хозяину с хорошей стороны, проявишь послушание, усердие и трудолюбие, то, может быть, женишься на одной из дочерей. Стать зятем придворного ювелира – это не шутка! Клиенты, покровительство, известность… Наследство.
Озадаченный открывшимися перед ним перспективами, Урс покраснел и смущенно переступил с ноги на ногу. Переезд из родного города, жизнь в далеком столичном Цутхе, – все это казалось нереальным, даже пугало. За свои пятнадцать лет он нигде дальше Мабаха не бывал. Только пару раз ездил с родителями на хутор к родичам матери.
Струку надоело ждать реакции ученика, и он решительно подвел итог беседе:
– В общем, так. Хорошо подумай над моим предложением. И поговори с матерью, когда она будет в настроении. Решите продать дом – я найду покупателя и напишу другу. Помогу вам с переездом.
Цехмистер открыл калитку и отпихнул палкой сунувшегося наружу рыжего пса. Уже перешагнув за порог, оглянулся на Урса и назидательно добавил:
– В конце концов, речь идет о твоем будущем. Господь не любит, когда люди отказываются от своего счастья. Один раз упустишь – не вернешь. Так что думай.
Калитка захлопнулась, и Урс побрел домой. Он был растерян. Поселившееся в душе после гибели отца ощущение, что его привычный, уютный мир стремительно уходит в прошлое, стало предельно острым. Будто толкнули тебя в спину и отчаянно пытаясь удержаться на ногах, не в силах остановиться, ты бежишь вниз по обледеневшему склону…
После визита цехмистера прошло три дня, но Урс так и не решился поговорить с матерью. Слишком ей нездоровилось. К горю вдовы примешалось сильное чувство вины из-за пропажи племянника. В то, что он причастен к убийству мужа, фрау Анна не верила и мучилась неизвестностью. За прошедший месяц она не раз говорила с сыном об исчезнувшем Гансе. Надрывая сердце, пыталась представить, как все происходило на Звездном тракте в тот жуткий вечер.
Было ясно: злодеи застали ювелира с племянником врасплох, не помогли ни сила парня, ни самострел, который захватил с собой муж. Но если для мастера Петера все закончилось страшно и быстро, то судьба Ганса выглядела настоящей загадкой. Иногда им казалось, что сын сестры удрал от разбойников, заблудился в лесу и замерз. Или вырвался из рук злодеев раненым, чтобы умереть вдалеке от дороги. А может за ним долго гнались и убили где-то в глубине чащи? Поэтому нанятые вдовой люди так и не нашли его тела.