Он дал себе четверть часа на осмотр, чтобы до конца обеда успеть не только самому вернуться в цех, но и вернуть ключи. Взглянул на часы: двенадцать минут уже истекли. Три минуты оставалось на то, чтобы запереть дверь и покинуть подворье.
Перестраховка, конечно. Наставник лежал в той же позе, в коей и был оставлен. Иван сунул ключи в тот карман, из которого их вынул. Петруха не шелохнулся. Будет, наверно, пучить глаза до конца рабочего дня. Зуб? Нет, зуба в отверстом рту не было.
Дверь кладовой была все еще опечатана. Александра перебралась в кабинет бухгалтера. Дела их с Иваном временно прекратились за отсутствием места и времени. Она наотрез отказалась работать в этом помещении, даже если б было оно не опечатано, и написала заявление об увольнении. А Ивану сказала, меж прочим, что в церкви была и свечку ставила, чтобы прислал Бог архангела с мечом и поразил эту нечисть. Иван на мгновенье почувствовал себя этим архангелом. Он почти уже взял это событие на себя.
Менты еще заглянули разок, покивали, покачали головами, недоумевая насчет Слесаря: мол, как он мог сам себя так истерзать? Ясно, по какому пути пойдет следствие. После этого они не показывались. Меж тем апрельское отсутствие трупа интриговало Ивана. Вероятно, он был, но вне предприятия. Выбрав момент, он позвонил из кабинета механика по телефону, записанному давешним ментом на клочке. Внушая себе, что это не он сотрудничает с милицией, а она с ним. И пока там подходили к телефону, соображал, что спросить? Мол, известна ли уже милиции такая фамилия, как Фандюк? Его долго переспрашивали, как это слово пишется, потом сообщили, что нет, на мэ такой фамилии у них нет. Тогда попробуйте поискать на фэ, сказал Иван, и мент уже через минуту выдал: да, был в этом году привод у такого, на фэ, за нервное поведение, однако отпущен в связи с днем космонавтики. Амнистирован и помилован полностью. Но несмотря на такое гуманное к нему отношение, дважды в течение одной недели подавал жалобу на выбитый зуб. Может, еще что есть? Может, свидетелем проходил? Нет, ответил милиционер, такие свидетели нам не нужны. В свидетели мы фандюков не привлекаем, потому что от свидетелей в последнее время отбою нет. Так что привлекаем мы только тех, кто положительно характеризуется по месту работы. А если привлекательные блондинки есть... Значит, зуб менты ему выбили, бросил трубку Иван. Что скрупулезно доказывает следующее... То есть, не доказывает а... В общем, вот почему нет трупа в апреле.
Вечером Иван вновь был у дома Петрухи. Теперь с большей уже осмотрительностью - долго примеривался - перевалил через забор. Не исключено, что этот Петруха заподозрил кой-что. Когда вчера полусветом синим ему лицо освещал. Теперь Иван даже припомнить не мог, открыл или закрыл Петруха глаза в тот момент. Про глаза не мог утверждать со всей достоверностью. Во всяком случае, настаивать том или ином варианте он бы не стал. Но свет был. И мог его потревожить.
В результате этой своей экспедиции Иван лишь нашел подтвержденье вчерашнему. Убедился: тот же висяк. Но теперь хоть сомненья отпали: не морок, не глюк. Вероятно, это он так ко сну отходил, спал так, в петле, и это хоть как-то оправдывало отсутствие у него дивана. То есть повешенье смертельным образом на организме его не отражалось.
Ибо наутро он был жив-здоров и замышлял нечистое. Вот только зуб вырастет. Выглядел дядя Петя более оживленным, чем вчера. Видимо, зуб снова прорезался. В рост пошел.
- Как спалось? - спросил у него Иван.
- Спалось? Хорошо мне нынче спалось, - ответил дядя Петя. - Снилось? Разное снилось. В частности, снилось мне Ваня, что бога нет. А я - есть. Понял? Да, в синем свете был сон, - вспомнил он. - Прямо синематограф какой-то. В синем.
Иван стал догадываться, что с ростом зуба сила в Петрухе тоже будет расти. И каждый день находил этому предположению подтверждение. Так что если с ним вступать в схватку, то только сейчас. Пока он слаб относительно. Ибо с каждым днем шансы его растут, а Ивана - падают.
Первым Иван нападать не любил. Кроме того, даже если он, Иван, победит, закон будет на стороне побежденного. Надо как-то его спровоцировать, чтоб первым накинулся. И тогда уже действовать в порядке самозащиты. А то по судам затаскает этот оборотень.
Все попытки поссориться с наставником, и не просто поссориться, а пробудить скрытую в нем свирепость - чтоб спровоцировать нападение и законные ответные действия со своей стороны - успеха не возымели. Петруха почти не реагировал на подначки, прозрачных намеков, казалось, не понимал, а если и отзывался на них, то только словесно, в драку не лез, и даже не замахнулся ни разу. Дожидается, когда в силу придет?