Потом было второе покушение. Тоже достаточно интересное. Марина вышла из комнаты, чтоб принести смесь. Я лежал себе, вполне довольный жизнью. Мне как раз исполнилось четыре месяца. Руки работали просто отлично. Я уже втихаря пальцами повторял знакомые фигуры, которые некроманты используют для специальных заклинаний. А там такие фигуры, между прочим, хрен потом распутаешься, если сложишь.
Вот ноги пока огорчали. Они упорно отказывались вести себя прилично. А я упорно пытался развивать свое младенческое тело дальше. Нашла, что говорится, коса на камень.
Неожиданно дверь тихо скрипнула. Я сразу насторожился. Марина так не входит. Она толкает створку решительно. Сейчас же в комнату кто-то старательно крался. На гнилого Максимку тоже не похоже. Тот вообще двигается, будто бегемот в гончарной лавке.
Естественно, я не ошибся, предположив прибытие гостя, который желает сделать что-то нехорошее.
Передо мной появилось лицо. К сожалению, на этом лице имелась тканевая маска, натянутая по самые глаза. Обычно подобные штуки Марина надевала на себя, если начинала кашлять или чихать. Говорила, это защитит меня от болезни. Как? Не знаю. Удивительная глупость. Я сам могу защитить себя от болезни, потому что знаю, как устроено человеческое тело. И знаю, какие точки надо использовать на нем, чтоб снять те или иные симптомы. А ручки-то вот они! Ручки уже на это способны.
— Ах ты! — Тихо выругался человек в маске, уставившись мне в глаза. — Теперь понятно, почему она хочет тебя убить. Урод…
Я по голосу снова ни черта не понял. Либо это была женщина с низким тембром, либо мужчина с высоким. Говорил убийца шёпотом. Естественно, не надо быть семи пядей во лбу, чтоб собразить, передо мой именно убийца.
Человек в маске поднял руку. В этой руке он сжимал небольшую, можно даже сказать, крохотную палочку с иглой на конце. По-моему палочка полая, в нее набирают нужную жидкость. Если я не ошибаюсь, называется эта хреновина — шприц.
Ну, мать моя Тьма! То есть после провала со змеей решили действовать более конкретно. Снова яд, но уже в чистом, готовом виде.
На размышления у меня была секунда. Даже половина секунды. Тут руками хрен отобъешься. Я, конечно, за последние два месяца добился больших успехов, но «на пальчиках» взрослого человека младенец точно не ушатает.
А потом в голову пришла отличная мысль. Все, кто видит мое лицо, отчего-то пугаются. И смотрят они в этот момент прямо мне в глаза. Значит, получаться, проблема именно в них, в глазах. Даже этот убийца в маске слегка обалдел, когда заглянул в кроватку. Соответственно, вот на чем я попробую сыграть. Марина скоро вернется. Главное, не дать убийце использовать шприц и не позволить Марине войти в комнату, не заметив опасности. А то замочат нас обоих.
Убийца начал наклоняться вперед, чтоб воткнуть иглу в место, которое сложно будет потом обнаружить. Ровно в этот момент я резко сел и, вытаращив глаза, заорал. Между прочим, впервые сел.
Только в этот раз не выкрикивал слова, которые звучат как детский плач. Ничего подобного. Я попытался воспроизвести крик горгульи. Удивительно мерзкие твари. Когда они орут, их вопль похож на вой ветра, клёкот орла и конец света одновременно.
— Млять! — Убийца от неожиданности вздрогнул, а потом слегка взбледнул и качнулся назад.
Думаю, картина была та еще. Четырёхмесячный младенец внезапно садится, корчит рожи и при этом издает звук, от которого в десяти мирах Веера дохнут птицы на расстоянии сотни верст.
Отлично. Большего и не требовалось. Человек растерялся, испугался и расслабился. Все. Можно брать его тепленьким. Недолго думая, я подался вперед, хапнул шприц из его ослабевшей руки, а потом одним движением воткнул рядом с большим пальцем ночного гостя. Мне, в отличие от убийцы, совершенно не принципиально, откуда в тело попадёт яд. Да и силы много тоже не надо. Игла вошла в кожу — все. Дело сделано.
— Сука… — Изумлённо выдал убийца, — Ты… Ты меня убил!
Он опустил взгляд, посмотрел на свою руку, в которой раскачивался воткнутый шприц, а потом кулем осел на пол.
— Хороший яд…– Я удовлетворённо кивнул сам себе.
Приятно, что меня даже в теле младенца боятся, раз основательно подходят к вопросу убийства.
Ровно через пять минут в комнату вернулась Марина. Заметив валяющегося на полу человека, она сначала замерла, удивлённо его разглядывая. Потом посмотрела на меня. А я что? Я снова лежал на спине, активно дрыгая ногами.
— Придётся затеять уборку. — Сказала она, наконец, задумчиво.
Звать Максима Никаноровича моя нянька не стала. Тело она вытащила сама, предварительно завернув его в плед. Силушки то у нее немеряно. Куда дела мертвого убийцу, не знаю. Мы с ней эту тему не обсуждали. Но тем вечером в моих глазах Марина поднялась сразу на сотню ступеней вверх.