-Каждый в нашем мире обладает силой, - Пайк похлопал меня по плечу и пошёл обратно к своей алебарде. – Но всегда есть кто-то сильнее. И врожденный дар не поможет.
-Да, старина, каждый раз меня удивляешь. Сначала своей добротой и открытостью, теперь смертоносностью. Не думал, что это будет относиться к одному человеку.
Выдавил из себя я, понимая, что в таком мире надо быть осторожнее даже с дворовыми пацанами, которые срезают кошели. Если тут каждый имеет какой-то встроенный навык, нужно научиться читать, какой-именно. Сила не в том, можешь ли ты призывать из меча дракона, а в том, чтобы правильно использовать то, что имеешь и предугадывать то, что может сделать противник.
-Я не старый, - улыбнулся Пайк. – И мне уже, наверное топать надо. Ещё раз пройтись по помещениям, осмотреть резервуары с водой, закончить обход, попрощаться с Ниссой…
-Понял, – прервал я. – Не против, если провожу тебя?
-К Ниссе? Она тебя убить хочет, - лупая глазками ответил Пайк. – С кем я тогда разговоры разговаривать буду?
-Ты просто не понимаешь женской натуры, - улыбнулся я, круговыми движениями растягивая грудные мышцы. – Если она хочет вас убить, значит, вы делаете все правильно. Безразличие, равнодушие – вот поражение, которое никак нельзя вывести в свою пользу.
-Не-е-ет, Влад. Девушка и чувства…
И понеслось. А я кивал, поддакивал, кратко комментировал и шёл следом, пытаясь понять, как этому Пайку удаётся не издавать ни звука при своём парадном марше. Он был из тех, кто очень любит повторяться, если думает, что его не поняли. Скандируя свою шарманку про истинную любовь, он повторялся почти слово в слово и очень следил за своей дикцией, делая акценты на ударных слогах, словно это должно было помочь мне лучше его понять.
Я его не слушал. Мои мысли были заняты предстоящей встречей, и я должен был определиться, как вести себя. Социальная инженерия – это ключ, отпирающий многие двери. Вопрос, насколько это применимо к голему, который хочет тебя убить? Это надо узнать и желательно не потратив моей единственной жизни.
Мы проходили под очередным сводом из подгнивших деревянных подпорок. Это был перекресток, где от основного тоннеля вели два пути к камерам. По центру вырос холмик из осевших каменных пород, из которого высовывал шляпку маленький, дергающийся в такт нашим шагам гриб. Споры сделали эту кучу особенно яркой и та бросала черные тени на опасного вида трещины, избороздившие стены.
-Чего такое? – спросил Пайк.
-Да так, - прищурившись ответил я. – Идея одна в голову пришла. Пошли дальше. Ты остановился на…
-…на том, как меня зачали, - вспомнил Пайк. – Мне матушка каждую неделю перед сном рассказывает, как это было…
Надо как-то отсюда выбираться. И искать… истину? Странный квест и не менее странные условия. Если я её не найду? От старости загнуться могу. Аватар умрет, а значит, дополнительные условия квеста не будут соблюдены. Летальный исход и удаление из системы. И это при том, что я вполне могу не дожить до завтра.
Смерть… можете считать меня странным, но её присутствие я чувствовал лишь раз. Самая первая партия на родной земле, где мне довелось быть обычным человеком. Пьющая мать, бьющий отчим… последний меня и убил. Моя тушка просто попала ему на глаза, когда я выбрался из комнаты, чтобы переждать где-то эту ночь. Он играл с дружками в покер на квартире, где, по всей видимости, ему не очень мастило. Помню, как хрустнул нос под пяткой, затем вылетело плечо, затрещали ребра. Скорее всего, помер от внутренних кровотечений. В скорую никто звонить не спешил. Меня пытались реанимировать едкими шутками, поддразниваниями, обвинениями, а когда поняли в чем дело…
…я уже стоял над своим телом склонив голову на бок. Странно наблюдать за своим… аватаром? Сколько бы партий не отыграл, не могу назвать это тело аватаром, а ту жизнь партией. Чувствую, что это тело… оно принадлежало мне. И чувствую тупую тоску, что это тело у меня так вероломно отобрали. Помню, у меня были мысли лечь в ту же позу, какую принимало уже начинающее остывать тело, попытаться слиться с ним, срастись хотя-бы не на долго. Выжить и, проснувшись, перегрызть этой твари отчиму глотку. Мать не лучше. Она все это время сидела около телевизора, включив какой-то новостной канал и выкрутив звук на максимум. Будучи уже призраком, я подошёл к ней и заглянул в глаза: с них текли слёзы. Она не вытирала их, не рыдала. Ручьи просто текли, как часть декорации. Как что-то, чем она пыталась откупиться как «любящая мать». Мне тогда показалось, что она плачет скорее для себя, чтобы после сказать, что ей было очень жаль.