-Мне нужно поесть, - признался я. – На одних грибах далеко не уйдешь… скорее улетишь. Знаешь тут что-то приличное поблизости?
-А у нас есть марки? – язвительно спросил Пайк. – Мой кашель остался на моем посту. Я… - он покраснел. – Мой на посту остался.
-Так это, у меня есть марки, - усмехнулся я и подбросил в руке увесистый мешочек. – Пока ты мне про город рассказывал, у меня получилось подзаработать. Чего так покраснел?
-Подзаработать?.. – глупо переспросил Пайк.
-Именно. Полупустой кашель я стащил ещё у лакея, из поместья Дик. Потом его стащили у меня. Помнишь, мальчишка в меня врезался на перекрестке Дворовой и Кожевенной улицы? Вот. А я стащил кашель у него.
-В тебя врезались ещё пару раз.
-Ага. Поэтому сейчас этот мешок такого размера. Пошли. Угощаю.
-Ты вор… и я вожусь с вором. Что бы сказала матушка...
-Тоже самое, как если бы узнала, что ты на свою зарплату в карты играешь на посту.
Спускались сумерки. Точнее, они навалились на улицы совсем быстро и черные тени очень быстро накрыли собой темные улочки и проходы, засели прогалины заброшенных домов и дыры искалеченных ветрами крыш, где мелькали лица бродячих мальчиков. Видимо, они ночевали около печных труб: те нагревались при растопке позволяя пережить ночь.
Мы с пайком завалились в таверну под названием Хлыщ. Что зачинало это слово я не знал, ровно, как и Пайк, который кое-как, по слогам, его прочитал. Мещане здесь были не очень образованные, но крайне любящие выпить. К этому времени суток помещение таверны уже было забито под завязку, пышногрудые разносчицы таскали подносы с пивом, мелкие девчонки пробегались по столам с мелкими тряпочками, выдраивая разлитые напитки и крошки. Одна из таких подбежала к нам, когда мы сели за свободный стол и поспешила узнать наш заказ:
-Две кружки пива, - начал я с наболевшего хриплым голосом уставшего грузчика. – Потом… я видел кто-то едал тутачки рагу со всякой водной тварью. Там ещё глаза плавали. Овощей, стал быть, и мяса с того кабанчика, что я отсюда с кухни чую. Всего по два. Запомнишь, мелкая?
-Запомнила, - улыбнулась девчонка. Двух передних зубов у нее не хватало.
И она просочилась в толпу.
-Так ты это… умеешь нормально разговоры разговаривать, - выдавил Пайк, нервно теребя себя за воротник. – А то эти твои фразочки, когда ты с Луной разговоры разговаривал. Бр-р-р. Я такое только от высокородных слышал. Не люблю высокородных. Они такие…
-…высокородные, - подытожил я.
-Ага, - выдохнул Пайк. – Влад.
-Чего?
-А ты это… зачем ты ранил Ниссу?
-Зачем? Она меня избила до потери пульса, насадила на свой меч и едва не снесла голову, - перешел я на полуслышный шепот. – По той же причине я выбил тебе челюсть, когда встретил в подземельях. И по той же причине ударил по голове тем сборником эротических сочинений в поместье Дик. Я тоже хочу жить, Пайк. Что в этом непонятного?
-Ага… - только и смог выдавить Пайк. – Меня-то ладно. Но Ниссу… не трогай её больше. Никогда.
Молчание. Я слушал, как разговаривают выпивающие кожевники, от которых несло конской мочой. Они рассказывали о рыцарях, которые потрошили притоны, где обитали бедняки и о том, как лорд Вайген назначил награду в пятьсот золотых сильсов за голову человека бежавшего из тюрьмы. Черты моего лица передавались очевидцами из уст в уста и очень скоро, со стороны красильщиков до меня дошло, что этот самых сбежавший чёрт с кошачьими лапами и рогами, как у потомственного фавна.
Я усмехнулся и перевел эту усмешку в достаточно искреннюю улыбку, когда к нашему столу пришла женщина, владеющая пышными формами. Во всех отношениях. От нее несло домашним уютом и очагом, глаза были добрые.
-Смачнога, - кивнула она и мне и Пайку.
-Спасибо хозяйке, - ответил я и вытащил из кошелька серебряную монету. Она была одна. – Сдачи не нужоно. Удачи вам.
Женщина приняла монету и расцвела ещё сильнее. Она помахала мне округлой от мышц и сбитого жира рукой, после чего двинулась к стойке.
-Откуда знал, что монеты хватит? – бросил Пайк. – Я тебе не рассказывал…
-Мы были на рынке, - пожал я плечами. – Слышал, как торгаши ругались. Насколько я понял, одна серебренная монета, она же марка, стоит двадцати пяти медных по нынешнему курсу. Медная монета же называется лептой?