Убедившись, что у меня получилось, я ещё раз проверил крепость ледяного панциря, и только после позволил сознанию вынырнуть из медитации. Едва осознал себя, сидящего у опорного столба, почувствовал, как всё тело трясёт от перенапряжения.
С трудом поднявшись на негнущиеся ноги, потихоньку двинулся к выходу. Сквозь довольно приличную прореху в циновке внутрь пробивался солнечный луч, а значит наступило светлое время суток. А мне как раз нужна хорошая разминка.
Очутившись под палящим солнцем, я осмотрелся. Никого. Жители посёлка не слонялись без дела — каждый был занят полезным для общины трудом. Благодаря трудолюбию они выживали в этих ужасных условиях. И моё здесь присутствие совершенно не вписывалось в их картину мира. Впрочем, раньше я работал на равных со всеми, и лишь после пробуждения хаоса, как сказал староста, стал полноценным изгоем. Для настоящего хозяина тела такое положение было бы непоправимым ударом, а значит стоило как-то соответствовать. Например сходить в посёлок. Да, так и поступлю.
Приняв решение, приступил к разминке. Простейший комплекс упражнений, который проделывают перед тренировкой начинающие одарённые. Со стороны, если не знать чем я занимаюсь, мои движения можно было принять за странный танец, или кривляние. Впрочем, не удивлюсь, если у местных вообще нет такого понятия — танцевать.
Волной нахлынули воспоминания. Я, Айвен, главный церемонный зал родового поместья...
— Эй, Фархат, чем ты занимаешься? — раздался за спиной голос Тира. Эх, знали бы они, как я их ждал. Опасался, что испугаются, не придут.
— А ты правда ночью убил трикса? — это уже Рахим. Из двух подростков уже сейчас было видно, кто станет охотником, а кто — простым селянином.
— Правда. Принесли то, о чём мы договаривались?
— Конечно. Иначе зачем нам сюда приходить. — чуть обиженно ответил Тир. В его руках была длинный шест, от вида которого я даже чуть растерялся. Метра два с половиной, идеально ровный, и даже на расстоянии чувствовалось, что он прочный.
— Откуда у вас это древко? — не смог я не задать вопрос.
— Ты что, забыл? Мы же все вместе ходили на сухое русло. У тебя тоже было, но короткое, в половину от этого. Даже копье, помню, сделал, а потом на шипохвоста пошёл охотиться. Дальше не знаю, что с тобой случилось, но ты несколько дней не выходил на улицу. Мы думали — умрёшь.
— Фархат, ты это, давай быстрей, произноси клятву, и мы пошли. — Рахим положил на землю небольшой моток верёвки, и глиняный горшок, скорее всего с клеем. Хм, что ещё за клятва?
— Да, слово ведьмака! — поддержал товарища Тир. — Пообещай, что не станешь нам мстить.
— Даю слово ведьмака, что не стану мстить Тиру и Рахиму, а также их родным. — произнес я, сдерживая улыбку.
— О, точно! — хлопнул себя по лбу Рахим. — Про родных мы и не подумали. Всё, Тир, отдавай палку, и пошли отсюда, иначе Саха нам не засчитает рабочий день.
Проследив за двумя худощавыми фигурами, быстро удаляющимися от хижины, я подобрал древко, и проверил его на излом. Тяжёлое, но очень прочное. Я даже не знаю, была ли в моем мире столь крепкая древесина. Что ж, вот и занятие на оставшееся до вечера время.
Благодаря моему необычному зрению, мне было комфортно работать в сумраке хижины. Правда, я вновь столкнулся с необычным, когда решил удалить деревянные накладки с рукояти ножа. Да, они оказались из той же древесины, что и будущее древко.
Но удивительное было в другом. И рукоять, и само лезвие — они изменились. Похоже во время убийства трикса произошёл очередной неконтролируемый выплеск хаоса. Жаль, что я не мог оценить наличие силы в предметах, и ещё не скоро научусь это делать. Увы, но внешние, управляемые проявления стихий можно создавать только при развитых энергетических каналах. Для их построения и развития мне понадобятся месяцы, если не годы.
Так что оценить, что изменилось в моём оружии, я не мог. Единственное, в чем был уверен, это в том, что его прочность повысилась. Так что снятие деревянных накладок заняло втрое больше времени, чем я рассчитывал.
Вечером меня навестила мать. Она принесла с собой горшок с жаркое и кувшин воды. Внимательно осмотрела хижину, убедилась, что похлёбка закончилась, и лишь после потребовала, чтобы я отложил все дела и поел. А сама в это время, сидя напротив, пристально наблюдала за мной.
— Ты очень сильно изменился после падения, Фархат. — наконец произнесла Фарида, отведя глаза в сторону. — Мне говорили, что хаос, пробудившись, меняет вас, ведьмаков. Но я не ожидала, что настолько. Я не узнаю тебя, сын. Ты словно повзрослел в один миг, сразу на много лет.