— Ни в коем случае! — хором ответили все.
— У нас за спиной удобная лужайка и источник с проточной водой, — продолжал Регин. — Думаю, это место больше подойдет нам для ночлега.
— Еще бы, — явно с облегчением отозвался Скапти. — Эй, Ивар, с тобой все в порядке?
Ивар кивнул, не отрывая взгляда от Лабиринта, и его спутники, спустившись с холма, принялись за обустройство лагеря. Финнвард почти сразу сложил костер и начал греметь горшками, пока Эгиль и Флоси выбирали, где устроиться на ночлег. Ивар, оставшийся на гребне, все еще глядел на Лабиринт. Горькие его мысли неизменно возвращались к Гизуру; со смешанным чувством горя и досады Ивар думал, что уж кто-кто, а Гизур должен был знать, что драуг Лоример не умрет навсегда. Регин починил его довольно скоро, судя по всему и теперь он стал сильнее и еще больше прежнего алчет мести и разрушения. Гизур обрек их на страшную судьбу — оставив без мага, затерянными в Лабиринте, и меч стал теперь еще более недосягаем.
Слабый звук прервал его невеселые размышления. Это подошел Регин и молча уселся рядом на камне. Ивар поглядел на него без особой приязни, но Регин мягко проговорил:
— Не надо казнить себя за гибель друга. Он верил, что делает все возможное для вашего спасения. Нечасто приходится магу отдавать свою жизнь, но уж если приходится — он делает это с яростной радостью.
— Но разве это честно, что Лоример возрожден, а Гизур останется мертвым? — отозвался Ивар. — Отчего ты не применишь свое совершенное искусство, чтобы оживить Гизура, а не Лоримера?
Регин резко потряс головой:
— Не желай другу подобной участи! Драуги мучаются вечно, пока кто-нибудь не прервет их скитания, и они всегда коварны и злобны. Конечно, порой и они могут пригодиться живым, вот почему существуют чародеи и черная магия. — Он вздохнул, точно тяжесть темных лиходейских познаний существуют чародеи и черная магия. — Он вздохнул, точно тяжесть темных лиходейских познаний непереносимым грузом легла на его плечи. — У меня не было выбора, кроме как исполнить приказ Лоримера. Я хотел выжить, чтобы когда-нибудь увидеть его гибель; откажись я — и он убил бы меня, а потом поработил бы другого чародея, чтобы тот исполнил его веление. Он отыскал меня в другом моем доме, Асраудрсбоге, где я выполняю большую часть своей работы… — Он выделил последнее слово с отвращением. — И там я облек лиходейскую суть Лоримера в новое тело, чтобы он мог продолжить свои труды в Свартаррике и при случае уничтожить вас. Ничто его не остановит.
— И где же, по-твоему, обретается сейчас твое совершенное творение? — осведомился Ивар. — Полагаю, он уже заметил, что стоит ему стать у нас на пути, как с ним приключаются всякие неприятности. Если не ошибаюсь, не так уж давно кое-кто заменил ему выколотый мною глаз.
Регин теснее запахнул плащ вокруг своих тощих плеч. Ивару казалось, что этот маг стоит одной ногой в могиле, и поделом. А между тем Гизур, храбрый и сердечный, мертв. Регин пристально глядел на него из-под капюшона, точно видел его мысли насквозь.
— Когда Лоример уходил от меня в Асраудрсбоге, он не соизволил известить своего старого слугу Регина, куда направляется. Быть может, он получил какое-то предостережение и решил больше не преследовать вас. Или же считает, что все вы и так долго не протянете без помощи Гизура.
Ивар фыркнул с мрачным злорадством:
— Так ведь он не знает, что мы наняли тебя на службу. Или, наоборот, радуется такой удаче.
Регин начал набивать старую черную трубку пыльными серыми листьями.
— Или же отправился в Лабиринт, чтобы дождаться, пока ты, Ивар, придешь туда за мечом. Согласись, приманка великолепная.
Ивар вдруг похолодел, и волосы у него на затылке встали дыбом, когда он представил себе встречу с Лоримером в самом сердце Лабиринта — и на сей раз в обществе того самого чародея, который некогда в первый раз воскресил Лоримера.
Ивар поглядел вниз, где суетились его друзья и Финнвард помешивал что-то в кастрюле, задорно споря с Флоси.
— Тебе меня не отговорить, Регин. Ждет меня там Лоример или нет, а меч я добуду. Но альвы пускай останутся здесь. Мы вдвоем пойдем в Лабиринт — я и ты.
Регин выдохнул несколько клубов едкого дыма. Затем он выколотил трубку о камень и сунул ее в карман. Поднявшись на ноги, он взял посох и проговорил:
— Стало быть, выходим тотчас же.
— Ладно, — хмуро согласился Ивар, — тотчас же. Я скажу Скапти, чтобы ждал нас только восемь дней. Если мы не вернемся через восемь дней — значит, не вернемся никогда.
Скапти этот замысел вовсе не обрадовал, но Ивар настоял на том, чтобы он остался и приглядывал за Флоси. Прочие явно радовались тому, что не придется входить в Лабиринт; Эйлифир, как обычно, держался уклончиво. Ивар простился со всеми и взял с собой небольшой сверток со съестным. Регин без единого слова зашагал ко входу в Лабиринт.
Уже почти стемнело, когда они дошли до первых ворот, и потому Регин и Ивар наскоро и безо всяких удобств устроились на ночлег в первом круге. Регин разжег костерок, чтобы осветить стоянку и согреть чаю. С тех пор как они ушли из лагеря альвов, они не обменялись ни словом.
Когда покончили с чаем, Регин встал и очертил стоянку кругом, бормоча заклятия, отгоняющие зло и охраняющие от врагов. Затем он сел у костерка и глядел, как угасает пламя. Когда от костра остались только угли, Регин наконец заговорил:
— Скажу тебе только одно: надеюсь, то, что ты найдешь в Лабиринте, тебя не разочарует.
Ивар не ответил. Он свернулся клубком, закутавшись в одеяло, и гадал, что же может его разочаровать, кроме как гибель от руки Лоримера. Эта мысль довольно долго мучила Ивара, но в конце концов он заснул, сжимая в кулаке рукоять кинжала Бирны.
Глава 20
Без постоянной болтовни и воркотни альвов Лабиринт был зловеще безмолвен. Реши и Ивар разговаривали только по необходимости. Регин все время поворачивал налево, и они шли вперед безо всякого труда. Ивар был озадачен; путь по Лабиринту оказался так легок, что сомнения мучили его, покуда на третий день пути они не добрались до внутреннего круга. Они шли с изнурительной скоростью и в сумерках увидали перед собой последние ворота. Подходя к ним, Ивар замедлил шаг. Он ожидал увидеть неверную сторону центра с ее бесчисленными могильниками и предательскими отворами шахт, а потому с трудом поверил собственным глазам, когда в сумеречных тенях предстала его взору могила Элидагрима. Он остановился, не в силах поверить, что это видение не ускользнет от него и не растает в воздухе, как это было в прошлый раз. Запинаясь, он медленно, шаг за шагом приближался ко входу, и, когда наконец подошел совсем близко, «наваждение» не исчезло. Ивар робко перешагнул порог — и снова ничего не случилось. Три дня ожидания, что Лоример вот-вот выскочит из-за первого же валуна, натянули его нервы сильнее, чем струны на арфе.
— Иди же, она не исчезнет, — промолвил Регин. — Я подожду у ворот, а ты иди себе один без моих непрошеных советов.
Ивар так близок был сейчас к исполнению своей мечты, что мог простить и суеверного старого мага, который без конца чертил руны, сулящие удачу, круги для защиты от врагов и бормотал заклинания, отгонявшие лихо.
— Спасибо, Регин. Твой совет не то чтобы непрошен — он теперь ненужен. Этой минуты я ждал с тех пор, как начался наш поход. Это единственная причина, по которой я оказался здесь, в мире альвов. Все, к чему мы стремимся, зависит от этого меча.
Глаза Регина были почти неразличимы в тени.
— Я понимаю, как тебя тянет поскорее уйти, но прежде я должен взвалить на твои плечи ношу самого страшного моего совета. Я долго увлекался изучением мертвецов и хорошо знаю их особенности. Одна из них такова: мертвецы не любят, когда живые уносят что-то из их могил. Они ведь не только смертный прах, пойми. Дух Элидагрима все еще витает над древними костями и бывшей плотью. Думаешь, он будет рад, когда ты заберешь его драгоценный меч? Скорее всего, он наложит на тебя проклятье, и оно будет преследовать тебя до конца твоих дней. Уверен ты, что хочешь заплатить за Глим именно такую цену — весь остаток жизни быть гонимым духом мертвеца? Для вас, скиплингов, наш мир — ничто. Наши битвы — не ваши битвы.