С каким-то странным чувством он оглядывал свой торс. Широкие плечи, мускулистые руки, рельефный пресс. На плечи падает волна шикарных платиновых волос. И шрамы… снова шрамы. Все это бугрящееся мышцами тело было покрыто ими! Коротким и длинными, разной формы и фактуры, они, казалось, не оставили ни одного свободного места на бледной коже! Касаясь каждого из них, он чувствовал шевеление «недовоспоминаний» в голове, подсказывающих, откуда на нем та или иная отметина…
— Драко! — позвал его мягкий голос. Он нахмурился.
«Опять это странное чувство в груди! Чертова гря… Грейнджер!» — в последний момент проглотил привычное ругательство он. Опять зачесались костяшки пальцев — это «недовоспоминания» снова дали о себе знать, напомнив, как он бил кому-то морду после того, как тот назвал его жену… тем самым словом.
— Драко, — дверь в ванную комнату приоткрылась и вошла… она.
Драко снова сглотнул, разрываясь между своими реальным сознанием и памятью себя-взрослого!
«Мерлин! Как же она хороша!» — мелькнула мысль прежде, чем он успел понять: своя эта мысль или нет.
Грейнджер была одета в вечернее платье из волшебного шелка, густого темно-зеленого цвета. Оно струилось по ней вниз, придавая ей какую-то особую гибкость! Темно-каштановые волосы струились волнами по плечам, и в них он заметил фамильную диадему Малфоев, сделанную в виде двух серебряных, смотрящих друг на друга драконов, c крупным изумрудом посередине. Он отметил, что большие карие глаза обрамлены едва заметными морщинками. «Мы оба сильно повзрослели» — почему-то взгрустнул он.
— Герм, — вырвалось у него мягкое, домашнее слово, а губы невольно сложились в скупую улыбку. Впрочем, судя по реакции стоящей перед ним женщины, он всегда так улыбался ей. — Я тут… привожу себя в порядок.
— Да уж вижу, — улыбнулась она Драко, вздохнула и… обняла его. Малфой чуть не задохнулся от нахлынувшего на него невероятного, непривычного чувства… счастья?! — Драко, — произнесла она, уткнувшись ему в грудь. — Я много раз говорила тебе об этом — и скажу снова! Не вини себя, — она подняла голову, встретившись с ним взглядами. Драко боялся пошевелиться. — Всех не спасти! И тогда, в Ильверморни…, — её голос дрогнул. Он же почувствовал, как живот скрутило холодом, а зубы сами собой сжались. — Это была не твоя вина! Если бы американцы не заартачились и сразу дали тебе разрешение на въезд в страну… Ты просто не успел! Кэрроу и Джагсон уже начали убивать заложников, и… Просто забудь, ладно? — лихорадочно шептала она, глядя на его окаменевшее лицо.
Видно было, что она уже не раз перечисляла эти аргументы. И он был даже согласен с ними, но…
Драко пытался справиться с той бурей, что разразилась в его душе.
Вина… Жгучее, незнакомое ему-прежнему чувство всепоглощающей вины!
И образы. Четыре детских тела в непривычной для британцев школьной форме. Три мальчика и девочка. Всем — от силы лет двенадцать. Рядом с ними — тело пожилого волшебника, видимо, учителя. И трое стреноженных убийц. Лица всех троих он прекрасно знает. Постаревшие, осунувшиеся, но такие знакомые лица Пожирателей Смерти: брат и сестра Кэрроу, а также Джагсон. Ублюдки, которые смогли ускользнуть из Азкабана и переправиться через Атлантику. Он не успел…
Потом он вспомнил, как, не дрогнув, добивался для них наказания. Не смерти, нет. Поцелуя дементора: участи, худшей, чем смерть!
«Вот почему меня называют Самым-Жестоким-Аврором» — горько усмехнулся он. «Даже Крауч был не столь радикален. Но, наверное, так и надо» — нахмурился он и неосознанно прижал притихшую Грейнджер к груди.
О, да. Он помнил. И это были уже стопроцентно ЕГО воспоминания. О том, ЧТО творилось в подземельях Малфой-мэнора, когда там гостил Темный Лорд. О том, какие жуткие вопли раздавались в темных коридорах. Маглы, полукровки, предатели крови. Мужчины, женщины, даже дети — ничто не могло разжалобить хохочущих ублюдков, забавляющихся мучениями и мольбами жертв!
Он впервые, пожалуй, начал осознавать, каким образом смог стать в этом странном будущем тем, кем стал.
И девушка… точнее, женщина в его объятиях? Каким образом эта… заучка с Гриффиндора стала леди Малфой?! Каким образом он смог её полюбить? Да что там! Как ОНА смогла преодолеть то отвращение, которое, он был убежден, испытывала к нему?!
— Эй, Драк, — тихо проговорила она. — Когда в очередной раз решишь запереться в ванной и предаться самобичеванию, вспомни тот момент, когда мы… ну, когда мы поняли, что между нами что-то есть.
«Она что, мысли мои читает?!» — напрягся Драко.
— И когда же это было? — усмехнулся он.
— Когда ты спас меня, — просто ответила она. И Драко поверил. Сразу и безоговорочно. Потому что он опять «вспомнил»…
Вспышки заклинаний. Истеричное, полубезумное шипение: «Круцио! Круцио!!!». И страшные, пронизывающие вопли девушки, корчащейся на полу.
Её, Гермионы, вопли.
А он, как истукан, стоит в стороне, наблюдая за этим. Но потом что-то обрывается в нем и Драко, вскинув палочку, кричит: «Авада Кедавра!»…
Жуткое воспоминание об убийстве собственной тетки не вызвало каких-то особых чувств. Слишком давно это было для взрослого Драко. Лишь перед глазами возникла воображаемая меловая доска с кучей нарисованных черточек, какими обычно заключенные отмечают дни, проведенные в заточении. Беллатриса Лестрейндж была самой первой черточкой на этой его личной доске…
Да. Он тогда спас Грейнджер. И Поттера. И остальных.
Драко тряхнул головой. Слишком много «недовоспоминаний» таранили его сознание одновременно.
— Ох! — внезапно отстранилась Гермиона. — Мы же опаздываем! Забини ждет нас в Трансгрессионном Зале! Так что у тебя ровно пять минут, чтобы одеться и прийти туда. А я пойду потороплю Скорпиуса, — бросила она через плечо, стремительно покидая ванную.
Драко же в очередной раз нахмурился и взялся за одежду. Какое-то время стоило дать отдых перенапряженному мозгу и просто плыть по течению…
Гарри.
Нора выглядела практически точно так же, как и в «оригинальных» воспоминаниях. Та же странная халабуда, разве что, чуть более обшарпанная.
Но это место, так же, как и тогда, много лет назад, вызывало в Гарри теплые и светлые чувства!
Торжество было организовано на совесть! Большая поляна, обрамленная вековыми дубами, на ветках которых висели волшебные огни, была еще не особенно заполнена гостями. А если быть честным, то до собственно банкета и свадьбы было добрых три часа, а потому по поляне носились только несколько фигур в свитерах и мантиях, подгоняемых Молли Уизли!
Уж эта женщина любому раннему гостю найдет занятие!
— Гарри! — в восторге воскликнула та, ринувшись к ним. Обняв и расцеловав их с Полумной, она с удовольствием ущипнула за щеку Альбуса и посюсюкалась с Лили. Мальчик лишь подыгрывал, чем вызвал еще больший восторг, а Лили смущенно покраснела.
«Мой сын — истинный слизеринец» — с непонятным чувством подумал Гарри. С одной стороны, известие о том, что его сын — один из слизней, ошеломило его! С другой…
С другой, он — его сын! И он, формально, чистокровный. Так что…
«С каких пор меня волнуют вопросы чистоты крови?!» — ужаснулся было своим мыслям Гарри. Но уже в следующую секунду успокоился.
«Мы с Луной начали беспокоиться о чистоте крови с тех пор, как Ал поступил на Слизерин. Потому что боялись, что там его начнут травить. Ну как же: сын «полоумных» родителей, к тому же с сомнительными корнями! Но Полумна — стопроцентная чистокровная. Я — полукровка. Все в норме. Вроде как…»