- Вот молодец. Хоть кто-то хорошие вести принёс, в отличие от вас, оборванцев. Сынок, продолжай в том же духе, и я тебе лычки сержанта дам.
- Буду благодарен, мой командир. Разрешите вернуться на пост.
- Разрешаю. И доложи лейтенанту, чтобы привёл полковника ко мне в кабинет. У нас с ним предстоит серьёзный разговор. И да, окажите гостю первую помощь, если тот в ней нуждается.
- Есть! Отклоняюсь выполнить приказ!
Перекинув карабин на другое плечо, солдат в спешке побежал в противоположную сторону.
- Молитесь, чтобы это был он, и тогда вместо голов полетят ваши погоны. Всё, разойтись. И да, майор Гордей, прикажите солдатам расчистить территорию. Не хватало ещё, чтобы к нам в город ещё одна чума нагрянула.
Мужчина средних лет сделал шаг вперед, отдал честь и отправился выполнять приказ. В свою очередь граф Танкервиль вернулся в командный центр, чтобы послать гонца сообщить об успешности задания.
Где-то через час раздался стук в дверь, а за ним и генеральское "войдите." Внутри помещения, помимо командира, присутствовало ещё двое человек - первый лейтенант, девушка лет тридцати-тридцати пяти, с короткими чёрными волосами и прекрасными зелеными глазами.
Несмотря на её пол, в армии никто не смел распускать на неё руки - все знали, что она единственная дочь графа, и уж в ней он точно души не чаял.
Вторым же был сравнительно молодой мужчин, а в оборванных одежде офицера Инпогрина. Его лицо было хмурым, а во взгляде читался опыт. Складывало ощущение, что этот человек прошёл не через одну войну, и видел не одну тысячу смертей.
Возраст несколько смущал генерала - уж больно был он суров для такого молодого возраста. Он привык видеть вспыльчивых непосед, но не хладнокровных воинов, давящих своей аурой.
Опыт приходит со временем - так он всегда говорил. Смотря же на этого человека, может показаться, что мудрость свалилась наковальней ему на голову. Это лицо, этот взгляд - он казался таким родным. В нём чувствовалась усталость.
Усталость приходит к нам с возрастом, ближе к старчеству. Здесь же был особый случай - этому человеку осточертела жизнь. И тут в графе проснулась сочувствие к парню.
- Отец, я доставила этого человека, как ты просил.
- Молодца, доченька. Не в формальном тоне, как я люблю.
Девушка конечно закатала глаза, но ничего не сказала насчёт поведения своего отца. Она уже давно привыкла, что он так обращается к ней перед посторонними. Однако вражескому полковнику казалось было плевать на это. Его мысли были занят чем-то другим.
- Мне уйти?
- Будь добра. Мне бы хотелось наедине поговорить с нашим гостем.
- Только не пей! У тебя, итак, больная печень.
- Да не буду я.
- Ну конечно. А потом ввалишься домой в дубень пьяным, а мне переживать!
- Доченька, ну не при чужих же.
В ответ девушка положила руку на руку и подняла бровь, как бы угрожая расправой.
- Понял. Ни грамма!
- Вот и славно, - сказала она, покинув комнату.
Как только цокот берцовых сапог перестал слышаться, полковник сразу же опустил голову об стол, достал оттуда два стакана и коньяк.
- Пьёшь?
Пленник просто кивнул, так не промолвив ни слова.
Разлив алкоголь по стаканам, он предложил один сидящему напротив человеку. Тот не отказался, и без лишних слов, даже не поморщившись, оба выпили до дна.
- Лучше?
- Да. Спасибо за заботу.
- Может мы видимся впервые, но я могу с уверенностью сказать, что ты раб Мюрея. Я прав?
- Бывший раб...
Услышав новость, граф по новому разлил коньяк по стаканам и снова выпил до дна.
- И как ты сейчас? Чувствуешь свободу?
- Да какая тут свобода... и вы, и я, все мы заложники своих чувств.
- Хорошо сказано. Выпьем.
- Да что же вы как не в себя. Так и помереть недолго.
- А я по твоему что пытаюсь сделать? - Грустно улыбнулся он.
Чем-то это улыбка напомнила ему его генерала. Быть может, все командиры похожи друг на друга?
- А как тебе моя дочурка?
- Боевая.
- Откуда такие мысли?
- У вас какой-то солдат кинул взгляд ей на грудь. Она в свою очередь берцами наступила ему на ногу. Ну что сказать - ору было...
- Так вот что это были за вопли. Я то думал, что солдаты решили барана порезать в честь победы.
В разговоре настала немая пауза. Оба изучали характеры друг друга, и сейчас начался период так называемого "осмысления."
- А почему вы так со мной общаетесь? Мы же вроде как враги.
- Ну, во-первых, видно по тебе, что ты воевал не по своей воле. Ну и, во-вторых, - у меня наконец нашёлся нормальный собутыльник.