Помимо куртяка, Борода сверкал белоснежной искусственной челюстью. Большой, по нынешним временам, редкостью! Челюсть позволяла своему обладателю как спокойно пережевывать пищу, так и относительно легко, без последующих посещений зубодера, переносить множество мелких бытовых конфликтов на национальной почве, разгоравшихся в СЗФР из-за влияния бывшей метрополии. Кроме того, на растительности на груди, обильно политой пивом и тоже как-будто порыжевшей — покоился орден за «Сидение на Дамбасе», медали за «Взятие Шар-аль Шейха», «Покорение Дамаска», значок «Лугандон Третьей степени», и почетный знак «Даунбаса». Все не оставляло сомнений в том, что огромный Борода с кулаками каждый величиной с литровую пивную кружку - и окруженный выводком прихлебателей в числе двенадцати человек, плохонько одетых, довольно грязных и с очень плохими зубами, (шахтеры из Никеля, понял Иван) - самый опасный представитель своей туристической группы. Да, туристической, Иван не испытывал никаких сомнений и на этот счет. Хотя бармен, модный кандапожский гомотриосексуалист Никита, по прозвищу «Красный беретик», встревожился. Свое крестильное имя Никита получил в день ВВ МВД Карелии Либра, искупавшись в одном фонтане с группой агрессивных обнаженных ветеранов, «краповых беретов», которые в награду за смелость вручили женственному пареньку красный берет, сорванный с проходившей мимо candapojaise*** (кандапожка на кандапожском), объявив награжденному, что отныне он — полудочь полка. Но встревожился бармен не поэтому — снявши штаны, по труселям не плачут, любил говорить Никита, расширяющий кругозор на досуге чтением модной расовой философки Люси Улитковой, - а из-за того, что был параноиком. Подозрительно глядевший на гостей с самого их прихода в бар, Никита «Беретик» отлучился куда-то на минутку под предлогом свидания. Наверняка, стучать побежал, дятел, подумал Иван, но воспринял это философически. Никита день деньской проводил в актуальной социальной сети «Бдибук», само членство в которой предполагало некоторую степень паранойи у каждого своего участника. Потому с утра до вечера бдительный Никита то и дело «отлучался» от стойки, чтобы выразить озабоченность, после чего в бар заглядывал наряд дружинников, проверить документы гостей. Чаще всего вызов оказывался ложным, что ничуть не расхолаживало Никиту, у которого, по его словам, всякий раз подгорало, когда он заподазривал в гостях тайных агентов Московии. На этот раз Иван тревоги Никиты не разделял. Ведь Борода, несмотря на некоторую эксцентричность, представлял собой, как и его спутники, обычный тип архангельско-мурманского туриста-наемника. Громилы, жлоба и хама, заехавшего в Капдапогу по программе примирения и согласия "Дiды же воевали". Её открыли после короткой, но ожесточенной карело-мурманско-архангельской войны, случившейся из-за крушения власти РФ в регионе. Да, Борода явно воевал за московитов время от времени, но наемничество давно уже стало одной из основных статей экспорта СЗФОбРФ, и властями особо не преследовалось, а раз так...
… Борода, рявкнув на кого-то из компании, хлопнул провинившегося по голове раскрытой ладонью. Несчастный свалился на пол. Приберем после закрытия, решил Иван, не осмеливаясь пока подходить к выпивохам. Борода, положив ноги на бесчувственное тело, начал рассказывать очередную байку про то, как сражался против украиньцев в ОРЛДО под руководством легендарного террориста, известного как Моторола и которому, как оказалось, пришел конец...
Потупившись, и стараясь не дышать, Иван прошествовал мимо Бороды со спутниками, высоко держа над головой на одном пальце поднос с пустыми бутылками на случай, если кто-то из посетителей захочет сделать фото для «Инстапятьдесятграммов». Здесь, в баре «Карелиа Либра Лехвисто», коренной candapojais (кандапожец на кандапожском) в четвертом поколении Лукин подрабатывал официантом со времен окончания той самой, будь она неладна, войны. Ужасного и кровавого конфликта, оставившего его не только без финансовых накоплений (во время третьего взятия Кандапоги мурманчане-архангельцы сожгли Банк Карелии), но и лишившей престижной службы смотрителя музея Кандапожского языка. Ведь существование этого самого отдельного кандапожского языка грубые северяне не признавали, требуя от кандапожцев, покоренных во время короткой оккупации «говорить blead’ по-человечески» («говорить бля по человечески» - мурманско-архангельский). Впрочем, низкий социальный статус официанта Лукин сейчас компенсировал тем, что в свободное от работы время блогил блогером и инфлюенсерил инфлюенсером общественных пойнтов вью в остатках Рунета, полностью взятых под контроль администрацией «Фейсбука», взятой под контроль администрацией «Твиттера», взятой под контроль администрацией Белого Дома. Мы, конечно, говорим о не о Белом доме исчезнувших в радиоактивных вихрях Соединенных Штатах Америки, а о здании правительства в далекой и загадочной Москве, пропавшей с радаров официальных медиа СЗФбР уже много лет как. Но которая Москва время от времени пробивалась через глушилки и информационную блокаду пересказанными репортажами и обрывками голосов канала, якобы созданного московитами для пропаганды на осколки империи, «АRA-ТV», кажется. А кроме того, в СЗФОбРФ о бывшей Российской Федерации поступали редкие свидетельства тех немногих счастливцев, которые, несмотря на множество препон и зон безопасности, оккупации, и разграничения, время от времени могли побывать на Востоке. Согласно этим, крайне отрывочным, сведениям, бывшая метрополия если не процветала, то уж точно не бедствовала. Иван даже прочел об этом на обрывке бумаги, оставленной в нужнике кем-то из посетителей из тургруппы из Санкт-Ленинграда, соседствующего с Москвой по независящим от себя причинам (что и обосновывало большую частоту контактов).