● Уиииии! - заверещала сирена вдали.
На насыпи появились и другие люди, очень похожие на теней из пьесы модного украиньского драматурга Данто Алигоренко, гастролировавшего в прошлом году с пьесой «Евробожественная еврокомедия» в Кандапоге (знатоки искусства, впрочем, поговаривали о плагиате у знаменитого биробиджанского классика, мужа светской львицы Ксении Кассы, Кости Мандавошкина).
К счастью, расслышать мольбы несчастных dohodiages из-за свистков и криков охраны на КПП, а также радостного ржания уставших от трехдённого перехода оленей, не представлялось возможным. Пассажиры, радуясь, что оказались гражданами европейской территории — пусть и без права голоса - а не полными апатридами, вроде sootetchestvennik-ов, отвернулись от окон и засобирались. Каждый очень щемился ("щемиться» с кандапожского на русский «вести себя, как руssкий, увидевший соотечественника за границей, стараться соблюдать как можно большую достанцию, не показывая знания руssкого языка» - прим. переводчика), и старался не показать всех сокровищ, взятых на обмен в Рашку. Но Иван и так знал, что везут его сограждане тупым московитам в обмен на их sranii хлеб. Настоящие произведения искусства! Европейские ценности! Моржовые пенисы, китовый ус, деревянные ложки с выгрызенными на них зубами народного умельца древними магическими словами hui, sraka, mandavochki kousokke, чортики и Буратины на потешных турниках, кои чортики и Буратины могли подтянуться, забавно болтая руками и ногами, оплетенные соломой, пропитанной навозом, стилы для писания на глиняных табличках...
Вот что приходилось отдавать рашкованцам в обмен на gomno, ну в смысле хлеб, но...
Что в gomno обращается, то gomno-m было изначально, вспомнил Иван лекцию профессора Института логики Карельской Народной Республики, драгоценного Гамиля Калеева, который читал в школах страны после независимости. Это было во время эксперимента, когда из-за нехватки продуктов власти пытались перевести питание в школах независимого отныне региона на gomno. В задачу профессора входило объяснить логически, что если разницы между gomno-m и едой нет никакой — все это есть проявления одного сущего — то начать можно сразу с gomn-а. А уже химики из Университета Народного Питания Кандaпоги должны были обеспечить производство пищевой добавки Sputnik-G, благодаря которой gomno стало бы привлекательным на вкус. К сожалению, эксперимент не удался, и не по вине химиков или философов (блестящие лекции Калеева, завоевавшего себе репутацию gomno-профессора, отмечали все и студенты валили на его gom-няные курсы, как олени на мох), а лишь потому что для производства gomna требовалась пища. Если же в качестве её использовалось gomno, то, как показал эксперимент, количество gomna при таком замкнутом цикле все равно уменьшалось...
Так что, волей неволей, жителям Карельской Республики и Мурманско-Архангельского Государства приходилось обменивать ценнейшее народное искусство, расцветшее в регионе при Евросоюзе, и ставшее единственным источником финансирования региона вместо убыточных легкой и тяжелой промышленности, на банальный дешевый хлеб...
По сути, это все равно, что менять на еду такие ценности, как древние дохристианские иконы и древние яйца «фаберже», которые московиты украли у Блестящей Порты, чтобы выдать за свои, вспомнил Иван лекцию профессора, убеждавшего школьников держаться, чтобы организм выработал привычку к новой диете... Проклятые московиты! Чёртовы руssкие! Иван поежился, думая о том, что через каких-то пару часов окажется там, на территории спившейся разрушенной Раши... Но что делать? Не исключено, что у Бороды есть сообщники, и они уже идут за ним, Иваном, по следу.
… Поезд окончательно встал. Иван, распихивая ослабших от недоедания и холода sootechestvennikk-ов - «...третий месяц стоим, батюшка... на земле спим...», пожаловалась какая-то попрошайка лет сорока пяти в окружении выводка своих белесых ублюдков явно руssкой наружности, - пробился к КПП «Соотечественник». Попутчики по купе остались за разграничительной линией, потому что пункт обмена шедевров ремесел Карельско-Мурманской НР на продовольствие Раши размешался на ничейной территории (полевой командир Ничей получил этот клочок территории на кормление за услуги московитам и карелянам при подписании мирного договора). Густо повалил снег, хрипло залаяли собаки — московиты, стало быть, не жрут своих четвероногих, подивился Учеръёсы — застрочил откуда-то с вышки в воздух из гранатомёта охранник. Толпа, тихонько и жалобно воя, напирала на ворота, сооруженные из брёвен... бабы тянули к небу детей, безуспешно пытаясь разжалобить пограничников. Пусть и ослабший из-за режима питания в Карельской Народной Республике, Иван оказался самым сильным в толпе и пробился в первые ряды довольно легко, ценой отбитого о чей-то бок локтя и ноги, подвернутой на чьем-то гаденыше. Маленькая тварь жалобно захныкала вслед, но Иван подавил в себе малейшее сочувствие. В конце концов, это руssкий дитёныш, который, вырастя, доставит одни только беды и горести всему цивилизованному миру, вспомнил Иван лекции-проповеди в церкви, которые читала немногим уцелевшим кандапожцам Её/Его/Их святейшество Рали Гымбу.