● Эй, бират, нихарашо будет, - сказал он.
● Если за собой людэй поведет Иван, - сказал он.
● Никакой водушевлений, - сказал он.
● Ми жи армия народ, - сказал он.
Иван, сидя в углу, и тревожно прислушиваясь к шлему — всякий раз, когда Иван что-то не то говорил или делал, зловредный москвабадец посылал удаленный удар током — и кивал с доброй улыбкой.
● Корочи, у нас дилемм, - сказал мужчина.
● Воевать за нас должен Иван, - сказал он.
● Но звать его должны как-то красиво, по-армянски, - сказал он.
● Поэтому мы подумать и решиль, что ты стать почетный гражданин Карско-Ереванско-Сочинской республик, - сказал мужчина.
● Мехрцоп Гаваген Иклиоганян, - сказал он.
● … - продолжал довольно кивать Учеръёсы, счастливый, что в данный момент, вот прямо сейчас, его никто не убивает.
● Что ты лыбишьса, - сказал мужчина.
● … - кивал Иван, думая, что, может быть, в этот раз его пронесёт не в плохом смысле.
● … Мехрцоп, я тибэ гаварю, - сказал мужчина.
● … - понял с грустью, что обращаются к нему, Иван, и грустно и часто закивал.
После этого Мехрцоп Гаваген получил своё подтверждение армянского гражданства — каждый из присутствующих пожал ему руку, сказав «привэт Мехрцоп Гаваген Иклиоганян» - и автомат, почему-то, без патронов.
● Патроны добудэшь в баю! - сказал мужчина.
Все это время певица Юля делала сэлфи на фоне небритых мужчин, Ивана, земли, и очень мужественно щурилась. Иван понадеялся было, что петь она больше не будет, но война обманула его ожидания. Перед тем, как отряд, дождавшийся наступления темноты, собрался покидать воронку, Юлька — она просила называть себя так — забренчала на гитаре и запела.
● И то что было, арахпо, - пела она.
● Ардык ичке пхармэ, - пела она.
● Ирыщ кирдык имаглебе, - пела она.
● Дардук сеэн ингхда, - пела она.
К счастью, Иван еще не в совершенстве освоил язык своей новой страны, так что просто не понимал, о чем поет девушка. Но, судя по её очень серьезному лицу, речь шла о действительно трагических вещах. Так и оказалось.
● Э, харашо Мурка спель! - сказал один из бойцов отряда Ивана-Мехроцопа, и потрепал девушку по щеку.
● Вот тибэ на апельсин мандарин э, - сказал он, достав из кармана толстенную пачку денег, и, отсчитав пару банкнот, прилепил одну девушке на лоб.
● Брынь, - брренькнула по струнам девушка, глядя куда-то в себя.
● Что с ней, - сказал Мехрцоп-Иван-Учеръёсы.
● Наркоман э, - сказал мужчина, заботливо укрывая девушку шинелью.
● Адрэналинавий наркоман, сичас каго-то снаряд разорвет, сразу оживитца, - сказал он.
Про наркоманов Иван слышал. В Карело-Мурманской республике так звали представителей немногочисленной секты. Они верили, что благоденствие придет с Востока, где в подмосковных пещерах прячется спящий, якобы, с начала 21 века царь Влад Путин Первый, который всех перехитрил. Во время своих радений эти наркоманы жгли олений навоз, сидя над дымом— это называлось «подышать атмосферой родины» - и ждали, когда заработает молчавшая 145-й год частота ТВ «Общественного Российского Телевидения»...
Как все это было далеко сейчас!
Женщина, совершенно очевидно, вступившая в фазу «отключки», привалилась к стане траншеи, и задремала. Когда, наконец, стемнело, и воздухокрылы без водителей — Иван узнал от своих соратников, что машина называется «обаныдрон» - куда-то исчезли, группа потянулась к краю воронки. Оттуда, короткими перебежками по изрытому взрывами полю, то и дело спотыкаясь о тела убитых и части тел, Иван с отрядом добрался до небольшого леса. Через него, спотыкаясь и то и дело сталкиваясь с деревьями, Иван, возглавивший отряд, брел всю ночь. Уже под утро, чтобы не попасть под огонь обаныдронов, которые стали то и дело появляться на горизонте, Мехроцоп Лукин с товарищами спрятался под корнями огромного дуба, сваленного взрывом. «Наш разведотряд вышел к Суши и скоро начнет штурмовать этот город» - побежала по забралу шлема красная строка. Учеръёсы, грустно вздохнув, подумал, что даже он, человек бесконечно далекий от военного дела — от кавалеризма на оленях Ивана в школе освободили из-за плоскостопия — понимает, что нехорошо извещать весь мир о предстоящем нападении. Впрочем, любые возражения Мехрцоп-Лукин оставил при себе, отлично памятуя, что шлем, буквально привинченный к его голове, бьется током всякий раз, когда Иван эти самые возражения высказывает. Отлично замаскировавшись, Лукин провел рекогенцсиниро... рекгокенс.... рекониза.... в общем, поглядел в бинокль на город, расположенный ниже по склону горы, на которой лежало дерево, и который город группе предстояло штурмовать через пару часов. От страха Ивана стошнило, после чего он решил немного вздремнуть, чтобы выспаться хотя бы перед смертью. К тому же, один из бойцов батальона Львов Мехрцопа — так подразделение Ивана окрестила бегущая строка, набравшая уже 100 млн лайков армянской диаспоры мира — решил рассказать старую мудрую армянскую сказку. Слушая его голос, хрипучий, с трещинками, словно стены древних армянских монастырей, и глухой, как вершины седых гор к мольбам жалких врагов, Иван задремал.