- Та эээ вм нуээээн? - сказал он.
- Зачем ты нам нужен? - сказал Борода.
- Хороший вопрос, - сказал он, вытащив из кармана еще одну бутылку, на этот раз, к счастью, лишь поллитровую.
После чего быстро, явно принимая во внимание состояние Ивана, объяснил. Как ни странно, банды наемников для ОРДЛО из своих бывших регионов всячески приветствовала и далекая, фантастическая Москва. Ведь у той, по словам Бороды, уже не оставалось подданных, ну или, если цитировать, «не оставалось ebanouttых, готовых сражаться за tch’iorniх». Чтобы такие ebanouttые появлялись, требовалось снижение уровня жизни и отделение регионов с самым низким уровнем жизни от бывшей РФ. Таким образом, расчленение бывшей РФ шло на руку РФ, и, каким-то образом, эта дьявольская логика звучала из уст Бородая, убедительно. Увы, прошлое приключение банды Бороды закончилось неудачно, о чем он и поведал, пока оголодавшие сослуживцы-подчиненные накинулись на сварившихся, наконец, Никиту и Агату («pizdeatina нежная, как молочный поросенок, зато gomosseatina наваристая, как от козла», как сказал один из пирующих, в котором явно пропадал ресторанный критик, и которого сам Борода назвал, почему-то, долиным-gomnolиным).
- Vieballi нас и высушили в Сирии, пацан, - объяснил Борода с огорчением.
- Шли мы колонной на маслобойку, отжать, значит, чтобы Башарчику нашему было чем sraku смазать, - сказал он.
- Геморрой у него двадцать три года, - сказал он.
- Шли на марше, с гранатометами наизготовку, но и все, - сказал он.
- Ни разведки, ни прикрытия... как обычно — сказал он.
- А тут налетели супостаты с дронами и давай ebashit’, - сказал он.
- Пять сотен как с куста, от всего отряда только мы и остались, - сказал он.
- Я и вот эти двенадцать... апостолов, blead’, - сказал он.
- А эээ хто ээээ — сказал Иван.
- Да khui его знает, - сказал Борода, даже кивком не поблагодаривший помощника, принесшего за стол блюдо с отрезанными грудями Агаты (проголодавшийся из-за водки Иван с сожалением обнаружил, что у покойницы был всего лишь второй размер).
- Там кто угодно может raz’ebat’, война же, - сказал Борода.
- Может, сама маслобойка и запрограммировалась, - сказал он.
- Так или иначе, туда-сюда, выходили из окружения почти год, через Стамбул, Кавказ, и, значит, занесла нелегкая сюда, как интернировали из Румынии, - сказал он.
- А теперь наш путь лежит домой, на родину, в Бывшую Российскую Федерацию, - сказал он.
- Подкормиться, одеться, обуться, припасти оружия да боеприпасов... и снова за работу, - сказал он.
- Все же в кредит, не отдаешь вовремя, попадешь на счетчик, - сказал он.
- А коллекторы в РФ, они страшнее европейских pidarkov, арабов, да и любого басмача, в общем, - сказал он.
Видимо, вид Ивана, оставившего всякие попытки изъясняться речью, оказался достаточно красноречив, и Борода, сжалившись, объяснил.
- Коллектор это человек, который существует в стране, где еще есть деньги... такой Матфей... сборщик налогов, долгов... только долги еще растут в геометрической прогрессии, - сказал он.
- А ууу эээ ааа? — промычал Иван.
- Я тебе поражаюсь, - сказал Бородай.
- Ну на кой khoui в России тринадцать русских? - сказал он.
- А ты, мы слышали от бабы, - сказал Борода, небрежно кивнув на остывающее вымя Агаты.
- Специалист по кандапожскому язык, - сказал он.
- Такие в России нужны, там сейчас самый пик... - сказал он.
- Пусть цветут сто народов, - сказал он.
- Значит, ты нас туда и приведешь, как делегацию, понимаешь, - сказал он.
- Участники ежегодной конференции по изучению редких языков многонациональной России, - сказал он.
- Профессор и его студенты, - сказал он, ковыряя вилкой плоский девичий сосок Агаты, а потом, отложив вилку, и и пощипывая его, и превращая в вытянутый сосок рожавшей женщины.
- А ээээ му ээээ, - сказал Иван.
- А эээ муэээ, - терпеливо сказал Борода, - это чтобы проверить, насколько еще сохранились твои умственные способности.
- Сам посуди, на кой мне тащить за собой дебила пять сотен верст по прифронтовой полосе до границы, - сказал он.