— Мария, я хочу с вами поговорить. Наконец-то представился удобный случай! — тихо произнёс он, надвигаясь в мою сторону.
Из-за близости его потного грузного тела, пахнущего приторным парфюмом и крепким вонючим табаком меня замутило, и я отшатнулась.
— Да ладно вам, чего вы боитесь? При таких-то заступниках! — его голос так сочился ядом, даже Гадюке не снилось. — Что трахаешься сразу с обоими братьями Волковыми? А такую целку недоступную из себя строила! Посмотрим, долго ли ты будешь их интересовать. У них таких десяток. А вот когда с тобой наиграются, настанет моя очередь!
Его слова резали и рвали душу, проходясь по тем кровоточащим местам, куда я попробовала наклеить пластырь спокойствия и принятия. Но Боров, сам того не ведая, обнажал незаживающие раны, показывая мне реальность с её самой неприглядной стороны.
— Дмитрий Анатольевич, мне кажется, что вы забываетесь! — произнесла, чувствуя, что ком тошноты поднимается всё выше в горле.
— Это ты пока смелая! — шипел он. — Но скоро покровители найдут новую игрушку, а у меня, если что, уже сняты побои, захочу, смогу прижать этих уродов. Представь, как сумею преподнести это в полиции. Я, движимый чувством долга, пришёл поинтересоваться здоровьем заболевшей учительницы, а заодно, проверить моральный облик, ведь её поведение вызывало сомнения у всего коллектива. Поверь, найдётся множество желающих подтвердить, что ты вела себя вульгарно и вызывающе. А если я заикнусь некоторым мамашам, что ты строила глазки их мужьям, когда они забирали детей из школы. М-м-м-м-м… — он мечтательно закатил глаза… — тебе небо с овчинку покажется! А затем поведаю сотрудникам о месторасположении всех твоих родинок, я успел их рассмотреть, ведь ты, шлюшка, спишь голой при распахнутой двери. Об этом непременно тоже упомяну. А ещё у меня есть справка о том, что у меня был вывих челюсти и ушибы по всему телу. Так что пойдёте группой лиц!
К концу монолога речь директора стала сбивчивой и несвязной, он уже брызгал слюной, зажимая меня в угол и распаляя себя. Кажется, ему совсем снесло крышу, по крайней мере, глаза стали безумными и непроницаемыми. По телу пробежала волна мурашек… А ведь мы тут совсем одни, над пролётами даже камер нет. Какой чёрт дёрнул меня отправиться в эту часть школы?
И тут я осознала, что отсутствие камер может послужить мне на руку. Отодвинувшись на пару шагов, смерила Борова презрительным взглядом и заговорила так, как не делала никогда в жизни.
— А теперь слушай меня, животное! — начала с улыбкой. — Хочешь поиграть со мной? Отлично! Но к братьям Волковым ты и близко не подойдёшь!
Я медленно распустила волосы и сексуально облизнула губы, заметив, как расширились зрачки директора.
— Хочешь, чтобы была твоей? Тогда оставишь их в покое, обещаешь? — прошептала, расстегнув верхнюю пуговку.
Боров дёрнул кадыком и кивнул. А я поправила упавшую на глаза прядь, взглянув украдкой на часы.
— Я хочу это услышать! Говори! — приказала, заметив, как вздыбилась ширинка на брюках мужчины. Надо же, вот что любит этот извращенец⁈
— Обещаю! — прохрипел он, прижав меня к стене.
Впилась поцелуем в его слюнявые дряблые губы, действуя жёстко и напористо, закусив нижнюю до крови.
Глава 42
Кир
С трудом помню, как мы долетели до Москвы. В голове словно нарезка из фильма плохого качества: смазанные картины, приглушённые звуки. Вот мы с Тохой заказываем билеты и радостно выпиваем на ход ноги, уже раз в десятый; вот женщина с сердитым лицом, говорит, что не может пустить нас в самолёт, так как мы пьяные; вот обаятельная стюардесса сморит на меня с отвращением и дежурной улыбкой, когда хватаю её за руку и начинаю рассказывать об Эрике, в этот момент соседи по ряду требуют пересадить меня куда-нибудь подальше от них.
— Кирилл, а мы куда приехали? — задремавший на заднем сидении рыжий теперь крутил головой, осматриваясь по сторонам. — Чё-то не видно нихера. И это ваша Москва? Хрень какая-то.
— Ты я языком следи! — одёрнул я разошедшегося парня. — Нехер было дрыхнуть всю дорогу. Ладно, свожу тебя ещё на Красную площадь, может, мороженое куплю, если хорошо себя вести будешь. А теперь выгружайся, добро пожаловать в моё царство!
Я протянул пару купюр таксисту с непроизносимым именем и хитрым прищуром узких глаз. А что, заслужил ведь! Даже ни слова не сказал, что мы бухие. Лишь просил предупредить, если кому-то из нас будет плохо.
У входа в клуб было пока немноголюдно, конечно, вечер только начинается. Десяток малолеток, все как одна в коротких юбках и сетчатых колготках на посиневших от холода ножках-спичках тёрся у дверей. Ничего, ребята своё дело знают, ни одной несовершеннолетней заиньке не проскочить в наше царство порока, как бы им не хотелось.